Павел Астахов - Невеста

— Дима, я даже не буду отвечать тебе на это. Шел бы и сам делал свою работу, — бесстрастно ответила Кристина. — Еще раз говорю, у меня патрон заклинило. Мне что, душить их нужно было? А тут ножичек подвернулся, прямо на столике. Все как по маслу пошло…

— Ты чокнутая, — сказал Бугров. Только сейчас он осознал, что они сделали, и ему стало дурно. Если все вскроется, он сам пустит себе пулю в лоб, но в тюрьму не сядет.

Возле озера они вытащили из багажника второго мужчину, и Кристина выстрелом в затылок оборвала его жизнь.

— Одесситу кто будет ствол подбрасывать? — спросила она как ни в чем не бывало.

— Сержант, — проворчал Бугров. Платком он стер с пистолета отпечатки Кристины.

— Ты с ножа точно все стер? — посмотрела на него Кристина.

— Да, — коротко ответил Бугров. — А если чего и осталось, дождь все смоет. Вон тучи какие собираются.

Проезжая по дороге, они увидели тело Артура. С залитой кровью головой, он шевелил рукой, будто пытаясь что-то нащупать на земле.

— Жив будет, — заметил Сержант.

— Я бы не оставляла его, — сказала Кристина.

— Хватит! — снова рявкнул Бугров. Он поймал в зеркале заднего вида глаза Кристины. — Мало тебе жмуриков? Ты не человек, а дьявол.

— Мысков был в маске, — поддержал его Сержант. — И этот парень вряд ли его увидел.

— Мы не имеем права давать малейшую зацепку, — сказала Яснова. Она осталась недовольна, что Артура не стали добивать.

После этого никто из них не проронил ни слова. Кстати, дождь в тот день так и не пошел.

— Так что Артур не входил в наши планы, он отчасти даже помог нам, — сказала Кристина, когда рассказ подошел к концу. — А с этим треклятым ножом… Я до сих пор так и не поняла, намеренно ли оставил Бугров на нем мои отпечатки, либо просто плохо стер. А может, он элементарно забыл о нем — нервы у всех тогда были как гитарные струны. Как бы то ни было, это моя вина, и этот случай лишний раз подтверждает — никому не доверяй. Можно полагаться лишь на себя.

Павлов сглотнул подступивший комок. Он понимал, что где-то в глубине души его давно грыз червь сомнения, но одно дело — подозревать, и совсем другое, когда тебе в этом открыто (причем не под дулом пистолета) признается человек, которому ты доверял, как самому себе. И не только доверял, даже хотел построить семью.

— Что ты чувствовала, когда убивала?

— Знаешь, это было как в компьютерной игре — все бегают, суетятся, а ты их «минусуешь», только оружие выбирай, — засмеялась Кристина и посмотрела на Аню, по щекам которой катились слезы. — Но все-таки пропустила тебя, принцесса. Уже позже я поняла, что в конуре кто-то был, и этот «кто-то» даже наблюдал за нами. Это ведь была ты? Потому что как-то Мысков признался в этом. Но к тому времени нам всем было не до тебя — в Новосибирске такая буча из-за этого поднялась! Да никто и не думал, что даже если ты кого-то увидела, то будешь в состоянии что-либо запомнить…

Хотя какая разница, каким образом ты уцелела. Ты выжила тогда, выжила и сегодня. Оказывается, полкило тротила недостаточно, чтобы отправить на небеса непослушную девчонку. Но третий раз будет последним.

— Ты говоришь серьезно? Так взрыв катера — твоих рук дело? — побледнел Павлов.

— А чьих же еще? Поверь, найти взрывчатку в нашей стране, даже в Москве, не проблема. Были бы деньги.

— Там ведь были дети!

— Да, дети, — не стала отрицать Кристина. — Но, во-первых, они все дефективные, и толку от них все равно как от козла молока. Во-вторых, никто же не пострадал? В конце концов, Павлов, лес рубят, щепки летят. Скажи спасибо, что я вообще этот вонючий интернат не спалила, хотя такая мысль ко мне закрадывалась. Я видела по новостям, что померла только старая грымза, с которой мы в интернате трепались. Как ей удалось взять удар на себя, ума не приложу. Прямо как Матросов, что на амбразуру грудью бросился…

— Ты больна, Кристина, — скривился Павлов.

Женщина снова рассмеялась.

— Это просто инстинкт самосохранения. Как бы ты поступил на моем месте, если бы тебя узнали? Она ведь меня узнала сразу. А если бы Бугров не послал Сержанта — а это его почерк, травить людей, — он сам сейчас был бы жив и жрал коньяк в своем министерском кресле.

— Бугров? — Павлову показалось, что он ослышался. — Ты имеешь в виду…

— Да, именно Бугров. Он был неплохим мужиком, но после наезда Милещенко стал слишком нервный, и оттого опасен. А когда человек загнан в угол, он защищается как может. Он боялся, думая, что я сдам его. Дурак! Я бы никогда не стала рассказывать об этом, даже под пытками. Ведь, если честно, он очень помог мне в свое время.