Павел Астахов - Невеста

— Обмануть полиггаф пгактически невозможно. Точность его показателей более девяноста девяти процентов.

— Но есть все-таки вероятность попасть в эту незначительную часть процента?

— Все может быть. У меня самого остались неоднозначные выводы касательно этой пговегки. Знаете, Агтемий Андгеевич, это, конечно, не мое дело, но если хотите быть увегенным на все сто, мы можем пговести еще одно тестигование.

— Я подумаю, — сказал Павлов, про себя подумав, что Кристина вряд ли добровольно на это согласится. Ей нужно было оказаться на свободе — она получила свободу. И проходить повторно какие-то проверки она не будет, лишь только оскорбится на него за подозрения в ее честности.

— Я надеюсь, ваш визит ко мне не был напгасным? Я чувствую, что только посеял сомнения в вашей душе.

— Вы все очень хорошо рассказали, Родион Михайлович. Спасибо вам.

Однако когда адвокат сел в машину, он почувствовал облегчение. Все это только его домыслы и переживания. Любимая женщина согласилась проверить свои слова на полиграфе, результат оказался положительным, а он еще сомневается?!

Он уже намеревался ехать в офис, когда позвонил Григорий:

— Плохие новости, Артем. Мысков мертв.

— Как он умер? — спросил Павлов, в душе сознавая, что давно был готов к такому повороту событий.

— Его нашли в ванной. Вроде ударился головой и потерял сознание. Но тут очень много вопросов. Ты сам понимаешь, я в такие совпадения не очень-то верю.

— Понимаю, — эхом отозвался Артем.

— На столе лежали документы и билет до Москвы, на стуле — свежая рубашка. Так что он действительно собирался лететь к тебе.

Когда Морозов отключился, Павлов неожиданно подумал про свой визит к Бугрову. Может, ниточки тянутся оттуда?

На следующий день Дмитрию Олеговичу стало намного лучше. Он принял контрастный душ и долго плескался под тугими струями воды. Затем яростно, до красноты на теле, вытерся грубым полотенцем. Одевшись, собрал по дому все бутылки, в которых еще находились остатки алкоголя, ужаснувшись про себя количеству выпитого, и вынес все это к мусорному контейнеру.

Вернувшись домой, он обнял Веру. Потрясенная его позитивной активностью, она не верила своим глазам. А когда муж как ни в чем не бывало предложил ей сходить на недельке в театр, женщина расчувствовалась и смахнула слезу:

— Конечно, Дима… С большим удовольствием. Я не помню, когда мы были с тобой в театре последний раз.

А потом они пили чай и вместе смотрели какую-то комедию. Вера даже не особенно вдавалась в смысл фильма — настолько ей было хорошо и уютно с мужем. Она все еще не могла осознать, что ее супруг снова стал меняться в лучшую сторону.

— Хочу завтра на стрельбы поехать, — сказал генерал, когда фильм закончился. — В Щербинке полигон недавно в порядок привели, меня постоянно ребята зовут. Хочу пар выпустить. Не будешь возражать?

— Конечно, езжай, — погладила мужа по руке Вера. — Только аккуратней там будь. Может, тебе давление измерить?

Давление немного пошаливало, но в целом Дмитрий Олегович чувствовал себя замечательно. После визита Сержанта он стряхнул с себя все тяжелые воспоминания, которые изматывали его эти последние дни. Бог с ними, с деньгами, с Сержантом он прекратил все отношения, Кристина на свободе, а больше на него надавить было нечем.

В эту ночь он впервые спал без тревожных сновидений.

А утром по телефону подтвердил свое желание ехать на полигон, и дежурный отправил за генералом машину.

Стрельбы прошли замечательно. Бугров с гордостью отметил, что его рука все еще тверда — он перепробовал все, начиная с «макарова» заканчивая гранатометом «ГМ-94». В качестве мишени для проверки меткости из этого монстра служил остов сгоревших «Жигулей», и заряд, выпущенный генералом, окончательно разворотил корпус автомобиля, превратив его в груду железа.

Коллеги радостно загудели, захлопали, Дмитрий Олегович самодовольно улыбался. Ветер трепал его волосы, выбившиеся из-под камуфляжной кепки, он смотрел прямо перед собой на дымящиеся останки кузова «Жигулей».

Внезапно улыбка погасла. Генерал, прищурившись, перевел взгляд на лесополосу, зеленевшую метрах в трехстах от полигона. Ему казалось, что он видит и даже слышит, как ветер шелестит по кронам высоченных берез.

К нему подошел один из подчиненных, подполковник Антон Ешарин.

— Что-то случилось, товарищ генерал? Вы не волнуйтесь, там все оцепили, сюда никто не сунется из местных.