Эллина Наумова: Прихожанка нарасхват

Во время передачи из рук в руки красавец пес скулил и лаял от нетерпения. Его рвение поскорее облегчиться и вытворить какое-нибудь непотребство на воле подействовало на меня благотворно. В конце концов, желание есть жизнь, а выполнимое желание – отличная жизнь. Я начинала завидовать спаниелю.

– Только не спускайте дьяволенка с поводка, – предупредила соседка. – Свобода сводит его с ума, он становится неуправляемым.

Кого-то Пончик мне напоминал в связи с этой своей особенностью.

Учитывая мое настроение, нетрудно догадаться, что я поступила наперекор, едва коснулась подошвами асфальта. Спаниель недоуменно взглянул на меня, подпрыгнул, благодарно лизнул руку и ринулся гулять по-настоящему.

Из-за угла дома выглянул мальчик лет шестнадцати. Черная вязаная шапочка была натянута так низко, а глаза излучали такую настороженность, что я сразу решила: оказался зачем-то в чужом районе и отчаянно трусит перед рывком к остановке через два двора. Во мне взыграло нерастраченное на перенесшего сердечный приступ парня человеколюбие. Способ спасения бедных подростков был подсказан Настасьей. Я сделала десяток шагов и повернула за угол. Так и есть, молодой человек напряженно держался в тени лоджий и не шевелился.

Я приблизилась и тихо спросила, не нужна ли помощь. Дескать, понимаю его состояние и готова проводить. Тем более, у меня собака, которую в округе все знают. В крайнем случае, пообещала поклясться местным хулиганам, что он мой родственник. Пугливый юнец охотно закивал и коротко сипловато поблагодарил. Пончик благородно позволил изловить себя в кустах и взять на поводок. Он уже натявкался вволю. Нетрудно было догадаться, что заласканный пес боялся одиноко носиться во тьме и заходился лаем от ужаса, слыша далекий рык крупных собак. «Ладно, звери гонят соперников с территории, на которой кормятся и спариваются. Но люди, почему, туда же? Или просто оттуда же»? – шепотом обратилась я к Пончику, потому что, когда волнуюсь, не люблю молчать. А портить чуть исправившееся настроение парнишки неоригинальными сентенциями не решилась.

Мы шли по диагонали большого, кое-где утыканного грибками и горками прямоугольника земли, напрямик. Справа маячили ряды кирпичных и железных гаражей, за которыми возвышалась приличная с виду четырнадцатиэтажка. За ней простирался пустырь, испещренный тропками к троллейбусной и автобусной остановкам и метро. Меня всегда поражало, как бестолково передвигаются люди. Казалось бы, выбери кратчайший путь и следуй. Но нет. Утоптанные не одной парой ног дорожки немыслимо петляли, словно уводили в никуда и возвращали из ниоткуда. Парню следовало объяснить, что до поездов по подземному переходу тащиться было порядочно. И, если везло с наземным транспортом, мы предпочитали пользоваться им одну остановку. Я незаметно ощупала карман. Денег в нем, разумеется, не выросло, зато, проездной на метро спутнику можно было подарить.

Где-то впереди раздались возбужденные мужские голоса – смех и бравурные выкрики. Парнишка заметно ссутулился, втянул голову в плечи и легко подтолкнул меня в темное узкое пространство между гаражами, которые мы собирались миновать. Я-то вписалась, а вот Пончик обо что-то споткнулся аристократической лапой и базарно заблажил.

– Умолкни, собака-бояка, – сдавленно велел провожаемый.

Чтобы сохранить наше укрытие в тайне, я спустила Пончика с поводка. Скандальный пес ринулся назад к подъезду с истерическим гавканьем, будто звал на помощь.

– Переждем здесь, пока враги пройдут, – тихо объяснил свой маневр парнишка.

– Да, да, – успокоила я его. – Надеюсь, к тому времени и Пончик вернется. Иначе придется беглеца искать. Нескладно как-то получилось, ведь хотели проскочить незаметно.

Мальчика явно трясло. Он вопросительно посматривал на меня, будто внутренне порывался, но не решался что-то сделать. Мне стало его нестерпимо жалко. Он пытался геройствовать, а героизм его заключался в том, чтобы не заплакать. Почти мужчина. Полезен ли ему этот опыт отчаяния от собственной слабости? Не повадится ли он вымещать свои обиды на беззащитных? Надо было напомнить ему о светлых сторонах бытия, растворить его личный негатив во всеобщем позитиве, как выражается один мой знакомый меланхолик. И меня понесло. Он нервозно прислушивался к неумолчному гомону подгулявшей компании, а я разглагольствовала о количественном преобладании хороших людей над плохими, чести, совести, достоинстве, душевности и духовности. Я надеялась, что загнанный человек выберет что-то, подходящее именно ему и именно в данный момент.