Эллина Наумова: Прихожанка нарасхват

– Тебе противопоказан запах бензина. Наоборот, показана прогулка по свежему воздуху в сопровождении доктора. Я доведу тебя под ручку до метро и уверюсь, что не возникла нужда в скорой. Поль, выгляни с балкона, омоновцы убрались?

Я с интересом понаблюдала, как они, родимые, грузилась в микроавтобус. Субъектов в наручниках с собой не тащили. Заверила желающих тронуться в путь:

– Отход свободен.

Парень принялся горячо благодарить нас с Настасьей. Она посоветовала ему не расходовать энергию:

– Ты съел недостаточно много пельменей для болтовни.

– Кроме вас никто не открыл бы дверь. Вы не от мира сего, вы замечательные, – захлебнулся он.

– Спасибо, конечно, но ты преувеличиваешь жестокость мира, – усмехнулась моя подруга. – Идем, иначе я вынуждена буду взять тебя не под руку, а за шкирняк.

– За шкирку, – машинально поправил он.

Прощание невыносимо затягивалось, но мы еще обменялись пожеланиями здоровья и удачи.

Через час Настасья позвонила и сообщила, что ее пациент бодро скрылся в подземке и был таков, а сама она уже в норме. Я выразила бурную радость по последнему поводу, обозвала врачевание крестом и спросила:

– Настя, есть на свете врачи, способные пройти мимо умирающего?

– Поля, есть на свете журналисты, способные не задать вопрос, когда знают ответ? – парировала Настасья и сладко зевнула в трубку.

Я прильнула к компьютеру. Но оказалось, за одолженный «Корвалол» надо платить. Соседка сама явилась за остатками лекарства, взвесила его стеклянное вместилище в руке и нашла адекватный способ возмещения ущерба:

– Поленька, я себя неважно чувствую. Не выгуляете вечером Пончика?

Что мне было делать? Пончик – горластый и своевольный английский кокер-спаниель с шикарной родословной. Вообще-то у него не произносимо сложное имя и куча медалей. Помнится, зимой дворовые отморозки повадились забрасывать его громадными снежками. Пес визжал от боли и обиды, соседка умоляла «добрых в душе деточек» не издеваться над животным, начинающие, да какое там, бурно продолжающие садисты ржали, а на следующий день продолжали развлекаться. И однажды хозяйка вывела кокера, увешанного высокими регалиями до земли, и обратилась к опешившей шпане с краткой речью:

– Если вы, ублюдки, нанесете малейший урон здоровью этого чемпиона, ваши родители до гробовой доски со мной не расплатятся. Вы вместе взятые столько не стоите и никогда не будете, сколько он.

Больше никто не смел покушаться на сэра Пончика.

Спаниель ненавидит хозяйку до глубины темной собачьей души. Вероятно, считает плебейкой. Она его, как положено, обожает. Что не мешает даме поручать выгул несносного длинноухого деспота то десятикласснику из небогатой семьи за «посильное для пенсионерки вознаграждение», то девочкам с седьмого этажа, чтобы «не стояли шлюхи шлюхами, а за хорошей собакой присматривали». И вот дошла очередь до меня. Мне дико захотелось выхлебать остатки лекарства, чтобы не зря страдать. Остановила мысль о последствиях: еще откажется ждать до завтра, пока я куплю в аптеке «Корвалол», а пошлет за ним сейчас с заходом во все окрестные магазины. И я пообещала в десять вечера сопутствовать великолепному Пончику. Блаженство, обозначившееся на не раз подтянутом лице соседки, описанию не поддавалось. Чему она так радовалась? Пончик – не лев в ошейнике, справиться можно. Неужели любое отсутствие сопротивления, всякое мирное согласие уважить просьбу дама рассматривала, как свою победу над тем, кого просила? Страшное создание. «Не усложняй. Пусть хоть кто-нибудь без усилий добивается своего и испытывает приступы счастья», – подумала я. Легче не стало, наоборот. Пришлось работать, чтобы совсем не сникнуть.

Стемнело, последние числа ноября. Я уже осатанела от статьи, в которой меня мотало от разнузданного морализаторства к воспеванию порока и обратно. Попыталась переключиться на рекламу майонеза, тоже не преуспела. Обычно анонимное участие в усовершенствовании двигателя торговли меня забавляет, а при получении гонорара еще и веселит. Но тут почему-то тоска взяла, и потянуло убедить потребителя в том, что эта заправка вредна для здоровья. Нет, опасна для жизни. Странно, только утром я вдохновенно промурлыкала рекламодателю такой панегирик майонезу, что мужик прослезился, схватил меня за локоть и воскликнул:

– Вы одна способны создать шедевр о нашем продукте.

Я не заблеяла от скромности. Но сейчас, вечером, могла бы бесплатно удружить каждому майонезоненавистнику. «Одевайся и дуй за Пончиком», – велела я себе. Потому что возникшее вдруг желание подстегнуть фантазию, то есть попросту нажраться бородинского хлеба с майонезом и солеными огурцами было чревато внеплановым разгрузочным днем. А мне и плановые-то в тягость.