Доктор стянула с него куртку, и мы волоком транспортировали тяжелое тело к лежанке. Не хотела бы я служить армейским санинструктором. Он еще ухитрился залезть в карман джинсов, извлечь мятую сторублевую купюру и предложить Насте за услуги. Она мастерски выматерилась. Мальчик извинился и убрал деньги.
«Опять лезу в неприятности, вполне вероятно, укрываю преступника. Настасья только за себя отвечает, а у меня ребенок». Мысль проскочила, юркнула куда-то и затаилась во мне до худших времен. А ощущение, будто она не мысль в голове, а мышь в кухне, осталось. Я, как многие другие люди, перекрестилась и нырнула в разлитые судьбой обстоятельства. Очень важно погрузиться полностью – после уже не страшно.
Что бы ни говорили о болезненности нынешнего молодняка, очухивается он быстро. Попробуй «практически здорового», как выражаются медики, сорокалетнего реанимировать нехитрыми средствами, вроде «Корвалола» и теплого пледа. Наш новый приятель оклемался минут через пятнадцать. Упросил не торопиться с вызовом неотложки и поведал о своих приключениях. Вчера после дискотеки он проводил домой девушку, сегодня после полудня явился спеть ей серенаду. Откуда ни возьмись два парня в коричневых кожанках. Привязались: «Кто, куда, зачем»? Не успели разобраться, понаехали менты с ОМОНом. Собеседники немедленно заткнулись и кинулись бежать в разные стороны. Он тоже бросился в подъезд. На третьем этаже понял, что умирает, из последних сил потянулся к звонку ближайшей двери.
Каюсь, я плохо подумала о соседях, которые из жадности отказались от установки домофона, собрали деньги только кодовый на замок, а теперь не трудятся захлопывать дверь. Противно вспоминать, как активисты гундосили на собрании: «Господа жильцы, никакое дорогостоящее устройство не обеспечит нашу с вами безопасность. Хорошего замка вполне достаточно при условии бдительности каждого квартиросъемщика. Если чужой норовит прорваться за вами в подъезд, узнайте, к кому он направляется». «Удостоверение личности требовать? И, ежели, мерзавец молча прорвется, орать благим матом или через ступеньку скакать домой, и вызывать полицию»? – потребовала уточнений я. «Серьезнее надо относиться к общественным проблемам», – надоумили меня.
Я взглянула на севшего с помощью Настасьи мальчика и опомнилась. Он мог врать. А мог говорить искренне. В конце концов, сердечный приступ второго варианта не исключал. Оказался неудачник не в ту пору не в том месте, да еще на свою беду вырядился в коричневую куртку. Пока в полиции разобрались бы, у него могла наметиться новая статья расходов. На искусственные зубы. Для очистки совести я спросила:
– Разве кошмар с делением по месту жительства на своих и чужих еще не кончился? Разве свобода передвижения не восторжествовала?
– По дворам нет. И никогда не восторжествует, – окрылил меня незваный гость. – Сами посудите, ютится человек в двухкомнатной с родителями, бабушкой и сестренкой. Ему же хочется расширения. Он и действует по принципу моя улица, мой район.
– Брось. По-твоему, предполагается, что в дальнейшем хулиганы перебесились, повзрослели и обрели способность мыслить категориями «мой город, моя страна, мой мир»?
– Случается. И не редко.
– Нет, на самом деле речь идет о сомнительном праве бесчинствовать на определенной территории, – уперлась я.
– Должны же где-то будущие налоговые инспекторы открывать в себе талант и вкус к профессии. Шучу, извините, для вас это, похоже, серьезно. Да, простенькое деление по территориальному признаку дает повод обирать и грабить, – кивнул разумный больной.
Я не успела прицепиться к словам о сборщиках налогов.
– Поля, – возопила Настасья, – отстань от него. – Покорми лучше.
Мальчик начал отказываться, но я ослушаться врача не посмела. Он ел пельмени из вежливости, тяжело глотая. По вискам змеились струйки пота, пальцы подрагивали. Я его жалела – неизвестно, что труднее, голодать или есть насильно. Настасья согласно качала растрепанной головой, будто давиться пищей вменялось ему в обязанность и способствовало выздоровлению. Я снова положилась на ее профессионализм. А подозрение о банальной наркотической ломке оставила при себе.
Поев, мальчишка порозовел и, вроде, дышать стал глубже, но тише. Забеспокоился:
– У вас есть телефон? Можно вызвать такси? Мне бы исчезнуть незаметно. Хотя так вряд ли получится.
Последняя фраза легко переводилась: у него не хватало денег на мотор по вызову. И боялся он до умопомрачения, это тоже было очевидно. Незадолго до его появления мы с Настасьей отчитались друг перед другом во временной неплатежеспособности, поэтому даже вскладчину не могли обеспечить юноше поездку в автомобиле с шофером. Все шло к тому, что мне придется раздобывать для него средства попрошайничеством. Настасья мазнула взглядом по моей кислой физиономии и решительно поднялась:
Читать дальше