Линвуд Баркли - Опасный дом

Мы с Синтией переглянулись, потом уставились на сияющую дочь.

– Самая лучшая новость в моей жизни! – воскликнула она.

– Алло!

– Регги, это я.

– Сейчас не время, дядя. Давай я тебе перезвоню.

– Он мне звонил.

– Кто тебе звонил? Ты о чем?

– Он знает.

– Кто что знает?

– Куэйл.

– Господи! Подожди… Я выхожу из кафе. Дай сяду в машину. Не отключайся. Ну вот. Давай сначала.

– Мне звонил Куэйл. Он знает, что это я.

– Невероятно! Элай ничего не говорил ему, точно. Он…

– Что?

– Кофе пролилось… Что-то я не пойму, дядя. Как Куйэл мог догадаться?

– Нанял детектива. Наверное, Элай все-таки звонил ему насчет сделки, но больше не перезванивал, и Куэйлу приспичило его найти. Для этого он нанял частного детектива.

– Что сказал Куэйл? Дословно.

– Он знает, что это я. Должен был сразу догадаться. Регги, он наверняка заключил с Элаем сделку.

– Что?

– У него ее нет, она у детектива. Куэйл сказал, что они проверяют отпечатки пальцев. Будут искать мои отпечатки.

– Чушь какая-то, дядя. Это ловушка. Он блефует.

– А если нет? Найдут мои отпечатки – обратятся в полицию. Меня арестуют. А потом пронюхают про Элая, про то, что с ним произошло.

– Дай мне подумать, дай подумать… Если бы мы знали, кто этот детектив…

– Он сообщил.

– Что?

– Назвал имя детектива. Хейвуд Дугган. Я посмотрел в справочнике. Он настоящий частный детектив.

– Может, у тебя и адрес есть, дядя?

Винс заперся в своем кабинетике при мастерской. Горди подошел к двери и сквозь дымчатое стекло справился о самочувствии босса.

– Дай минутку передохнуть. – Винс плюхнулся в кресло у письменного стола. – Где Берт?

– Сейчас явится.

– Когда он вернулся с фермы? – Винс выдвинул ящик, достал маленькую рюмку и бутылку «Джек Дэниелс», плеснул себе немного, опрокинул, плеснул еще.

– Часа в четыре утра. Мы проверили вдвоем еще парочку домов и расстались.

– Куда он девал «бьюик» Элдона?

– Оставил у себя. На встречу со мной прикатил на своей машине. Послушай, по-моему, все более-менее нормально, – продолжил Горди. – Вот только в одном из домов у него возникла проблема.

– В котором? – уточнил Винс.

Горди объяснил.

– Говорит, позвонил в дверь, потом постучал. Он был уверен, что дома никого нет, но там оказалась девчонка, а потом еще жена объявилась, чуть его не переехала.

Синтия.

– Вот дерьмо! – простонал Винс.

– Ты уже говорил с Элдоном? Он с минуты на минуту появится. Не хотелось бы мне открывать ему глаза. Пусть услышит все от тебя. Ну, ты понимаешь… Все-таки ты босс.

– Элдон не приедет.

– Почему?

– Дождемся Берта, я расскажу вам обоим. Ты сделал то, о чем я тебя просил?

– Эсэмэски? Послал. Но я хотел узнать…

– Говорю тебе, дай мне минуту.

Горди отошел от дымчатого окна в двери. Винс смотрел перед собой невидящим взглядом. Он в третий раз налил себе виски, выпил, положил ладони на стол. Сосредоточился на дыхании. Медленный вдох, медленный выдох. У него кружилась голова, и дело было не в выпивке. В груди гнездилась физически ощущаемая тревога. Ему показалось, будто сейчас его стошнит. Уж не это ли называют панической атакой? За дверью опять появилась тень.

– Берт подъехал, – доложил Горди.

– Подождите, я скоро выйду.

Винс вспоминал видеосюжеты о катастрофах, которые видел на канале «Дискавери». При падении самолета или при столкновении поездов, оказавшихся на одном пути, всегда имеется несколько причин. Бомба не в счет. Беда не приходит одна. Ошибка пилота плюс неисправный прибор. Поломка семафора плюс увлекшее дежурного постороннее видео на смарфтоне.

Винс был убежден, что на сей раз события ополчились против него. Надо же было Стюарту влезть в дом именно тогда, когда кто-то другой вздумал его обчистить! Вокруг него все рушилось. Он чувствовал, как его империя – уж какая есть, что выросло, то выросло – расползается по швам. Даже до того, как начались события последних суток – господи, и суток еще не прошло, хорошо, если половина! – она съеживалась, скукоживалась.

Одри. Наверное, Джейн права. Он действительно тогда трусил. Не мог вынести это зрелище – жена на больничной койке в последние недели ее жизни. У Винса сердце разрывалось, он погибал от отчаяния и ярости. Знал, что должен забыть о себе и позаботиться о жене, побыть с ней. Но навещать ее было недопустимым риском. Винс всегда должен был выглядеть несокрушимой скалой. Такой человек, как он, неуязвим для горя. Чаще всего Винс щеголял в этой маске.