Александр Берестнев - Мертвые не потеют

Алкоголь развязал ей язык, и было поведано то, о чем ей следовало молчать. У неё, говоря следственным языком, был явный мотив желать смерти своему супругу. И если на горизонте замаячит молодой любовник, в чем я нисколько не сомневался, то вдову ждёт масса неприятных вопросов от людей в погонах.

Но Розалия твердо решила выговориться и рассказать о наболевшем, выбрав меня на роль исповедника и вывалив на обозрение грязное белье. Только я не поп, чтобы отпускать грехи, и не мамка, которой можно поплакаться. Протрезвев, она ещё пожалеет об откровенности, но, будем надеяться, это не отразится на наших рабочих отношениях.

– Завтра же отдам бомжам его пропахшую потом одежду и вонючие туфли, – злорадно поделалась планами Роза. – Он её покупал в дорогих бутиках или шил у своего портного в Москве…

Бедный Круча! Плохо, когда над тобой смеются, еще хуже, если над твоим телом плачут. Но совсем ни в какие ворота не лезет, когда смеялись над тобой живым, а по мертвому и плакать не собираются.

Представив, что скоро по помойкам в Долине будут лазить бомжи в костюмах от Версаче и модельной обуви, я развеселился, но, вспомнив покойного, предложил помянуть:

– Пусть земля ему будет пухом.

Вдова согласно кивнула, но не донесла рюмку по назначению – опрокинула на себя. Медленно встала, осмотрела намокший костюм и вышла из комнаты, бросив:

– Секундочку. Пойду, переоденусь.

Оставшись один, оценил сложившуюся ситуацию. Роза не корчила из себя глубоко переживающую жену, оплакивающую безвременно ушедшего мужа, и прямо сказала, что их отношения с Кручей были далеки от совершенства. Посыпать голову пеплом она не намерена. Ещё мне показалось, что вдова не настолько много выпила, чтобы облить себя. Или я стал не в меру подозрительным?

Розалинда быстро вернулась, и я отметил, что предчувствия меня не обманули. При её появлении вспомнилась фраза из фильма Шукшина «Калина красная»: «Народ к разврату готов!»

Её фигуру природа вылепила в классических пропорциях, соответствующим мировым стандартам: девяносто – шестьдесят – девяносто, при росте метр шестьдесят пять —шестьдесят восемь. Поверх прозрачной черной блузки, бывшей с утра, был накинут черный халат с красно-золотыми петухами. Под петухами я подразумеваю изображения драконов, павлинов и прочей живности на подобных нарядах в восточном стиле. Сбоку были разрезы, для лучшего созерцания стройных ног, передвигающихся крадущейся кошачьей походкой. Исчезла черная повязка на голове, и теперь волосы спадали на плечи.

Я был удивлен, но не её преображением, а талантом вносить фальшь во все, что она делает. Количество перстней и колец, носимых одновременно на обеих руках, могло соперничать с набором подобного товара в витрине небольшого магазина. Роза и сейчас не отступила от своих, только одной ей понятных манер. Подготовленный для спальни наряд дополняли туфли на высоких каблуках, которые выглядели лишней деталью. Явно насмотрелась стриптизерш, и не удивился бы, увидев стриптиз в её исполнении. А может к нему и были направлены все приготовления? Ведь как порядочный человек я не мог отказать ей в такой тяжелый день, а как нанятый работник должен исполнить любое желание.

– Не слишком долго? – кокетливо спросила Роза, совершенно забыв, что только сегодня бросала горсти земли на крышку гроба.

Теплый розовый тон тела выгодно отличался от холодных красок халата. Она села и откинулась в кресле так, что коленки задрались высоко кверху, увеличив мой обзор почти до поясницы. Нижнего белья на Розалинде не было.

От моего взгляда не ускользала ни одна деталь разыгрываемого представления. Вероятно, в школьные годы Роза играла в драматической самодеятельности, но до настоящей профессионалки ей далеко – слишком неестественно распахивала и запахивала свой халатик, пытаясь выгодно подать свои прелести. Обзор был полный, я даже разглядел небольшую родинку около пупка. Стараясь принять, как ей казалось, выгодную и эффектную позу, Роза так перекидывала ногу за ногу, что чуть не задевала мой нос. Явное копирование Шерон Стоун из «Основного инстинкта». Но та легко и непринуждённо демонстрировала свои прелести, а Розалинда сильно переигрывала.

Бесплатный цирк начал тяготить меня, и я с опаской думал о той минуте, когда вдова потащит меня в постель. Неужели в семейное ложе, ещё не совсем остывшее от тучного тела антиквара?

То ли ей передались мои не очень веселые мысли, то ли она вспомнила об усопшем, но мрачные предчувствия не оправдались. Розалинда встала и попросила дать ей время, чтобы постелить в комнате для гостей.