Геннадий Мурзин - Смертельный нокаут. Уральский криминальный роман

Фомин усмехнулся:

– Без этого не бывает.

– Насколько мне известно, Краснов поручил кадрам подготовить представление в министерство.

– На предмет?..

– Вот, этого-то я тебе и не скажу.

– А еще друг…

– Дружба дружбой, служба службой, – Чайковский, по примеру Фомина, положил на крохотный ломтик хлеба пластик ветчины и, отправив в рот, стал медленно пережёвывать. Он спросил, постучав пальцем по штофу. – Еще?

– У матросов нет вопросов.

Они снова выпили и закусили в полной тишине. Чайковский, кивнув в сторону музыкального центра, предложил:

– Может, музыку?

– Не стоит… Не стоит пока, – потом спросил. – Как слухи?

– Насчет Краснова? – уточнил Чайковский. Фомин кивнул. – Слухи все упорнее. Я попытался заговорить с самим, но он уклонился от разговора на эту тему.

– Чехарда какая-то, – недовольно пробурчал Фомин. – Надоело! Настоящий проходной двор.

– Самое интересное не это.

– А что же?

– То, кого метят.

– Не тебя ли, Паша?

Чайковский заразительно рассмеялся.

– Сморозил!

Фомин обиделся.

– Почему бы и нет?

– Дурацкий вопрос.

– Почему?

– Потому что ответ ты хорошо знаешь.

– Ну, извини… Так кого же нам ждать?

– Из министерства…

– Вот! Опять варяга! – Фомин недовольно фыркнул.

Чайковский возразил:

– Нет, не варяга.

– Продолжай. Это что-то новенькое. Не Радченко ли… из УБОПа?

– Нет.

– Тогда и не знаю, на кого подумать.

– Кандидат – генерал-лейтенант Воротов.

– Владимир Александрович?! – Фомин рассмеялся. – Вот умора.

– Совсем несмешно.

– Скажешь тоже, – Фомин продолжал смеяться. – Они, что, там решили по второму кругу пойти?

– Кандидатура неплохая, – сказал Чайковский.

– Не спорю. Однако до сих пор еще не было случая в истории управления, чтобы прежний возвращался.

– Все происходит когда-то впервые, – резонно заметил Чайковский, и наполнил снова рюмочки. – Выпьем за то, чтобы хуже не было.

Фомин покачал головой.

– Это я так ведь… Меня, если по правде, мало вся эта чехарда волнует. Завязываю я. Послужил Родине и будет. Опротивело все. И «референт» мой, то есть Галчонок, обеими руками – за.

Чайковский внимательно смотрел в лицо Фомина, стараясь понять, правду тот говорит или ёрничает.

– Ты серьезно решил?

– Чему ты-то удивляешься? Не говорил, что ли, раньше? Что мне еще надо, а? Стаж выработал… Имею право на покой.

– Дело, понятно, твое, – Чайковский покачал головой, – но, боюсь, ничего не выйдет.

– Что значит «не выйдет»!? – раздраженно спросил Фомин. – Что или кто может помешать?

– Не хочу огорчать, но…

– Прошу, без твоих этих длиннот. Говори, в чем дело?

– Саш, только сугубо между нами, хорошо? Сделай завтра вид, что слышишь о предложении впервые.

– Обижаешь! Это когда я тебя подводил?

– Собственно, и не буду от тебя скрывать, лично я вижу резон в словах генерала Краснова.

– Что еще-то он хочет от меня, что?! Дался всем им Фомин. Свет клином на нем сошелся?

– Краснов полагает, что в составе оперативно-следственной бригады по делу, известному тебе, от областной уголовки…

– Надо же! – сердясь, воскликнул Фомин и сильно ударил кулачищем по подлокотнику кресла. Фомин уже догадался, в чем дело. – Значит, снова Тагил? – Чайковский утвердительно кивнул. Фомин раздраженно и вовсе непритворно воскликнул – Сколько же можно!? И ты… на их стороне? Поддержал?

– Подумай, Сашок, разве не прав Краснов, а? Новичку надо сколько вникать? По сути, начинать с нуля. Ты же… Не дитя… Понимаешь.

– С какого «нуля»? Все наши доследственные мероприятия документально оформлены и готовы для приобщения к уголовному делу. Бери – и работай.

– Сашок, о чем ты говоришь? Документы – одно, а живой человек – другое. Хотя… Чего это я тебе, матерому сыщику, объясняю подобные прописные истины?

– Объективно говоря, ты прав, – Фомин обреченно вздохнул. – Как тут ни крути, а все правы. Но мне что делать, а? Так никогда и не распрощаться с тагильчанами? К тому же… не мальчишка слоняться по гостиницам. Пусть теперь другие… И дома… Парнишка в таком возрасте, когда отцовский глаз, ой, как нужен.

Чайковский грустно усмехнулся.

– Я тебя понимаю. Я и сам ведь решил.

– Ты? Решил? Что ты мог решить?

– Решил, что тоже пора уходить в отставку.

Фомин пристально посмотрел другу в глаза.

– Выживают?

– Не в этом дело.

– А в чем?

– Танюша… Ну… Вот-вот подарит сына…

– Кстати, все подтверждается?