Владимир Колычев - Брачный приговор

Татьяна стояла у плиты. Прическа, макияж, головокружительный запах духов. Уютное домашнее платье из мягкой ткани, передник с зайчиками. Она была милой, нежной, бесконечно родной. Игнат не удержался, подошел к ней сзади, обнял.

— Давай не сейчас, — сказала она и качнула головой.

— А когда?

— Давай вечером.

— Ты ко мне уже привыкла?

— Вот вечером и скажу, — заявила женщина и загадочно улыбнулась.

В дверь кто-то позвонил. Игнат напрягся. Все это время он ждал, когда к ним пожалуют незваные гости из Подвойска, присланные Каблуковым или Ипполитовым, а то и обоими сразу.

Но за дверью стоял Райков. Игнат убедился, что за капитаном никого нет, и только потом впустил его.

— А я все думаю, живой ты или нет, — переступая порог, сказал тот.

— А что со мной может случиться?

— Ну мало ли. Вдруг догнали тебя и убили?

— Кто догнал?

— А у кого ты украл жену? — Райков загадочно улыбнулся.

— У кого я украл жену? — Игнат нахмурился и подозрительно глянул на него.

— У Каблукова.

— Я украл у него именно свою жену.

— Так я ж не против, — с усмешкой сказал Райков.

— Ты откуда знаешь?

— Здравствуйте вам!

Игнат провел Райкова в свой кабинет и заявил:

— И тебе не хворать.

— Я в том смысле, что мы Еремеева взяли. А ты до него еще раньше добрался.

— Да, добрался.

— И у Каблукова свою жену увел.

— Вернул жену, — поправил его Игнат.

— Конечно, вернул!

— Зачем ты пришел? — спросил Игнат, с подозрением глядя на него.

— Хотел бы с твоей женой поговорить.

— О чем?

— Так она же с Каблуковым жила.

— Допустим.

— А Каблуков у нас подозреваемый. Сам знаешь, по какому делу.

— Знаю.

— Возможно, она что-то знает.

— Каблуков знает. Его допроси.

— Он меня близко к себе не подпускает.

Татьяна постучала в дверь, но не стала ждать, когда Игнат позволит ей войти, шагнула в кабинет.

Райков поднялся, восторженно глядя на нее.

— У нас гости? — спросила она, кивнув ему в знак приветствия.

— Еще какие!.. Это ведь я сказал ему, что вы живы! — заявил Райков.

— Да, я вас видела. — Татьяна тепло улыбнулась ему.

— Мне бы насчет Каблукова с вами поговорить.

— Он меня не похищал, — сказала она и качнула головой.

— Нет, мы его не в этом обвиняем.

— А зря. Он лишил меня свободы, держал как птицу в золотой клетке.

— Про птиц в Уголовном кодексе ничего не сказано.

— В твоем — не знаю, а в нашем сказано, — проговорил Игнат. — Статья сто двадцать семь, незаконное лишение свободы.

— Если надо, я напишу заявление, — со всей серьезностью сказала Татьяна.

— Заявление? — Райков озадаченно глянул на нее.

— Возбуждайте дело, берите Каблукова за жабры, везите в Москву и допрашивайте сколько угодно, — жестко отчеканил Игнат. — А мою жену оставьте в покое.

— Игнат говорил мне, что Каблуков мог покушаться на него и убить Горнякова, — сказала Татьяна. — Но я об этом ничего не знаю.

— Не знаете?

— Если бы я проведала, что Игнат жив, то бросила бы все и приехала к нему.

— Если вы могли приехать к нему, значит, Каблуков не лишал вас свободы.

— Он держал меня под воздействием. Днем со мной работал психолог, а вечером… — Татьяна запнулась, посмотрела на Игната и опустила глаза.

— Что вечером?

— Я пойду. — Она поджала губы, повернулась к Игнату спиной и торопливо вышла из кабинета.

— А заявление?

В ответ Татьяна лишь мотнула головой и плотно закрыла за собой дверь.

— Заявления не будет, — сказал Игнат и тоже вышел.

Татьяна стояла у плиты, тупо глядя на кастрюлю, в которой закипал, вспениваясь через край, мясной бульон. Она была в ступоре.

Игнат обнял ее. Женщина прильнула к нему и расплакалась.

— А вечером он приходил ко мне, — тихо сказала она. — Иногда я не могла его прогнать.

Игнат молчал, прикусив нижнюю губу. Татьяна говорила о том, что никак нельзя было исправить. Можно только отомстить, но Игнат не рвался отлавливать Каблукова. Зачем, если эта сволочь рано или поздно сама заявится к нему?

— Утром я хваталась за голову, но потом появлялся Игорь Александрович. Он вил из меня веревки. Ты можешь бросить свою жену.

— Ни за что!

— Мне очень стыдно.

— Ты же любила меня.

— Только тебя.

— У тебя был Игорь Александрович, а у меня — водка.

— А женщины? — забеспокоилась вдруг Татьяна.

— Ни с кем. Ни единого раза.

Игнат вспомнил, как укладывал в постель Диану.

Татьяна почувствовала, как он напрягся, и спросила:

— Точно?