Виталий Лозович - Под звездой «Сердце Карла»

Руслан проснулся ранним июльским утром, глянул с балкона вниз на серую, пыльную улицу, на далёкий не очень прозрачный горизонт, что проглядывал в промежутке таких же пятиэтажек, и печально протянул:

– Чужой город.

На балкон тут же за ним вышел кот Джек, мяукнул на всякий случай и сел в дверях, вопросительно глядя на хозяина.

– Если деньги удастся получить, – обернулся к нему Руслан, – будешь есть варёную рыбу. Красную. Без гарнира.

Джек на это отвернулся и ушёл обратно в зал. Обычно Руслан покупал и варил ему навагу – рыбу недорогую и питательную. Принцип здесь был один – животное должно быть всегда накормлено. Джек совсем не виноват, что ты не хочешь работать там, где тебе не нравится. Вечером, когда Джек наедался, он обычно забирался к Руслану на колени и начинал облизывать себя со всех сторон. Это было самое сильное его признание в любви к своему хозяину. Если Руслан тоже не был особенно голоден, они начинали мечтать… Мечтать о море, о красных черепичных крышах, о приморском бульваре, о платановых аллеях и тёплом морском вечернем бризе… Тогда они вдвоём, наконец, посидят у морского берега, послушают тихую песню морских волн и полюбуются низким ночным небом, усыпанным громадными звёздами. И Джеку будет вполне позволительно помяукать на эти звёзды.

Закончив бесцельный осмотр улицы, Руслан привёл себя в порядок, оделся и вышел из дома. Сегодня ему обещали заплатить в одном ресторане за работу в июне. Он целый месяц подменял там знакомого гитариста, ушедшего в отпуск. Эти деньги и должны были обеспечить кота Джека ещё на целый месяц какой-либо сносной едой.

Рестораны в городе Северске начинают свою работу не раньше двенадцати дня. Руслан отправился туда ещё утром с одной надеждой, что администратор, то есть менеджер, уже находится на своём месте. На сегодняшний день у него была назначена с ним встреча. Менеджер обещал расплатиться с ним за весь месяц. Деньги небольшие, но когда нет никаких, то и эти небольшие – всё же деньги. Лишь бы отдали. Обещают уже вторую неделю. Штатным музыкантам заплатили, а ему всё одни обещания. Руслан не особенно любил ссориться, знал, что ресторанов в городе с «живой» музыкой не так уж и много, администратор тоже это знал, потому и пользовался.

Руслан брёл по утреннему Северску, по центральной его части, где каждый погожий день местная торговля расставляла свои палатки, летние кафе, мангалы для готовки шашлыков и различные временные летние аттракционы для детей. Всё это мало его интересовало. Всё это требовало денег, которых он не видел в своей жизни регулярно. Потому Руслан не любил ярмарки, выездную уличную торговлю, фестивали, праздники, демократов, милицию, мэрию и «городского голову» вместе со всеми ними. Потому как все они были хапугами, стяжателями, ворами, мздоимцами, взяточниками и просто негодяями при галстуках. Хороших людей было крайне мало, почти совсем не было. Были музыканты, художники, философы… И те… Музыканты городские лабать не умели; художники, в большинстве своём, пишут непонятно чем, ну уж точно не руками; философы тоже… болтают что-то непотребное и в миру довольно глупое. Получалось – кругом все идиоты. А потому Руслан вынужден был с таким окружением мириться и как-то уживаться. Что же касается его самого, лабать он умел, писал кистью очень недурно и философствовал интересно… его слушали. Так жизнь и протекала – сама собой. И это вполне утраивало Руслана. По вечерам, когда он был «не при делах», другими словами – бездельничал, Руслан писал музыку, совершенствовал игру на гитаре, писал стихи или упражнялся в графических рисунках. По вечерам он придумывал стихи и музыку, придумывал тут же, как он подаст своё только что придуманное творчество, как все удивятся и он, наконец… нет, его творчество, наконец, выйдет из подполья. Стихи, музыку и песни начнут издавать большими музыкальными тиражами… Но наступало утро, день, и никому особенно не нужно было его творчество. Обывателей в данное время и в данном месте вполне устраивала жизнь и без чьего-либо творчества, а уж тем более – с какими-то там философствованиями. Проблема лишних людей в обществе, к сожалению, находит себе место не только во времена Онегиных и Печориных. Утешало одно – Руслан был в этом не одинок. Он знал ещё трёх-четырех человек, может, не столь талантливых, как он, но всё же весьма достойных лучшего образа жизни и просто человеческого существования. Однако все эти достойные мужи здесь родились и потому вынуждены были терпеть непонимание своих земляков, а он был пришлый и часто говорил – чужой город, а это многое значит. Его здесь ничего не держало. Он в любую минуту мог сорваться и уехать из этого города. И Руслан всегда знал, что когда-нибудь он просто возьмёт своего кота и уедет из Северска. Он уедет к тем удивительным красным черепицам на крышах, к тёплому синему морю, к пальмам, платанам, к кипарисам и каштанам. Уедет туда, где круглый год светит солнце, где не кусается мороз и не сдувает с ног февральская пурга, где люди не ходят всю зиму закутанные с ног до головы. Он был романтик.