Алан Брэдли - Сэндвич с пеплом и фазаном

— Извините, — сказала я. — Я в порядке. Простите.

Гипноз закончился. Миг прошел, и мы снова оказались в холодном, холодном мире.

Таможенник поднялся с колен и поспешно осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не заметил его минутную слабость.

— Следующий! — крикнул он, ставя отметку мелом на нашем багаже.

Пока Райерсон Рейнсмит стоял в очереди в железнодорожную кассу за билетами, я прихватила карту и расписание поездов с подвернувшегося по пути стеллажа. Я увидела, что от Квебека до Торонто четыреста миль — почти такое же расстояние, как от Лендс-Энда до Джон-о’Гроутса.

Поездка займет около девяти часов, и мы прибудем в Торонто поздно вечером — в одиннадцать часов.

Дорси Рейнсмит запаслась купленным в газетном киоске романом «Мне отмщение» Микки Спиллейна. Она попыталась спрятать его за экземпляром «Монреаль Газетт», но я заметила иллюстрацию на обложке: мужчина в тренче и широкополой шляпе держит на руках блондинку, судя по виду, мертвую, чье белое шелковое платье задралось примерно до ноздрей.

Я узнала в названии цитату из Библии — цитату, которую я несколько раз твердила себе под нос, замышляя, как преподать сестрицам очередной урок. На обложке книги также была реклама других романов этого же автора — «Суд — это я» и «Мой револьвер быстр».

В этих заголовках было что-то невыразимо успокаивающее, но я не могла сформулировать, что именно.

— Все на посадку! — прокричал кондуктор.

Я быстро училась. Дома в Англии в поездах были проводники, а в автобусах и трамваях — кондукторы. Тут, в Канаде, проводник звался кондуктором, купе в вагонах не было, а сиденья располагались по обе стороны от центрального прохода.

Это все равно что заснуть и проснуться в Зазеркалье. Все такое огромное, и люди ездят по неправильной стороне дороги.

Неудивительно, что это место прозвали Новым Светом.

Наконец поезд тронулся и мы двинулись в путь. Мне пришлось сидеть лицом к Рейнсмитам, как будто я на скамье подсудимых в «Олд-Бейли» перед парочкой кислолицых магистратов.

Спустя пятьдесят миль благословенного молчания Райерсон Рейнсмит решил заняться моим просвещением. Он развернул железнодорожную карту и начал зачитывать вслух название каждого города, который мы проезжали.

— Вал-Ален, Виллерей, Парисвилль, Сен-Венцеслас…

Я подавила зевок.

А он все продолжал и продолжал — всю дорогу от Сен-Леонард-де-Николет, Сен-Перпетуи, Сен-Сирила, Сен-Жермена, Сен-Эжена, Сен-Эдуарда, Сен-Розали, Сен-Гиацинта, Сен-Мадлен, Сен-Илера, Сен-Юбера до Сен-Ламбера, и мне ужасно хотелось закричать. Я пыталась притвориться, что сплю, но бесполезно. Он наклонялся, тряс меня за руку, как будто я кролик, а он терьер.

— География — это интересно, — говорил он. — Почему бы тебе не занять себя?

Дорси не поднимала носа от своего кровавого романчика. Только однажды она спросила:

— Что такое «голландский акт», Райерсон?

Он побледнел и приобрел такой вид, будто у него мозг вот-вот вытечет из ушей.

— Это про маленьких пьяниц, — ответил он, извлекая носовой платок из кармана и утирая физиономию.

Дорси вернулась к книге, как будто не услышала ответ или ей все равно.

Я бы могла ей сказать, что это значит самоубийство, но решила, что не стоит.

Райерсон продолжал называть вслух города, которые мы проезжали, весь день, но теперь добавил еще расстояние и время прихода поезда по расписанию.

К тому времени, как мы прибыли на центральный вокзал в Монреале, я превратилась в бессмысленное желе.

К счастью, нам надо было не только пересесть на другой поезд, но и переехать на другой вокзал, поэтому в течение ближайших четырех часов мой самопровозглашенный учитель был очень занят, снисходительно говоря с таксистами и стращая кассиров и носильщиков, так что мои уши хоть немножко отдохнули.

Но слишком скоро мы снова сидели в поезде.

«Мы едем на запад!» — хотелось мне крикнуть.

Я не могла дождаться, когда же мы приедем в Торонто — не столько ради того, чтобы добраться до пункта назначения, как чтобы избавиться от этого человека, которого я прозвала маркизом Болтуном.

Мы ехали в комфорте, если не считать раздражающей болтовни Райерсона, вдоль берега реки Святого Лаврентия, усеянной огромным количеством островков — на некоторых из них в величественном и великолепном одиночестве стояли каменные домики.

Спрыгну с поезда на следующей остановке, решила я. Уплыву на какой-нибудь из этих потаенных островков и стану современным Робинзоном Крузо. Канада — это ж такая глушь. Меня никогда не найдут.