Михаил Вершовский - Симфония апокалипсиса

— За что? — поинтересовался Джеб.

— А за что убивали вьетнамцев? За то, что они хотели жить так, как хотели. Вот за это же будут стрелять и в нас, помяни мое слово. Разве что мы встанем на колени.

— Ну уж это никогда, — возмутился Джеб.

— Знаю, сынок, знаю. А потому надо быть готовыми ко всему. Чему ты научился там, за океаном?

— Многому, папа. В том числе и тому, как вести партизанскую войну.

— Это полезно знать. Но теперь тебе нужно и новое знание.

— А именно?

— Как работает вся эта дьявольская машина, убивающая нашу свободу и вытряхивающая наши карманы.

— Так что ты хочешь сказать?

— Тебе повесили на грудь «Серебряную Звезду». Это третий по статусу орден в стране. И это значит, что ты можешь не только бесплатно поступить в любой, даже престижный колледж, но и сохранить ветеранскую пенсию.

— И какой же колледж был бы для меня подходящим? Какая специальность тебе видится?

— Я все думаю над этим. Думай и ты, сынок.

Однако думать пришлось не слишком долго.

Не прошло и месяца, как на имя Эйба Николсона пришла повестка с предписанием явиться в Департамент земледелия штата Монтана, располагавшийся в столице штата, Хелене.

— Я поеду с тобой, — заявил Джеб.

— Нет, сынок, — возразил Эйб. — Ты чересчур горяч, а там может понадобиться абсолютное спокойствие. Не спорь со мной.

Он отсутствовал два дня, переночевав одну ночь в дешевом мотеле. Услышав знакомое тарахтенье старенького «Форда», Джеб выскочил на дорогу, ведшую к дому. Отец подъехал к самому порогу и тяжело, медленно выбрался из машины. Джеб побледнел. Он никогда не видел отца таким: осунувшееся лицо, безжизненные глаза. Он молча прошел мимо сына, вошел в дом, достал из кухонного буфета бутылку виски, которая нетронутой стояла там с десяток лет, сел за стол и налил себе полный стакан. Джеб был ошеломлен. Он никогда не видел, чтобы отец пил что-либо крепче домашнего сидра.

— Возьми стакан с полки, — не поднимая головы, сказал Эйб. — Садись.

Он плеснул сыну виски — на палец, не больше — и произнес:

— За память нашего ранчо. — И выпил стакан залпом.

Джеб не стал пить, но лишь прошептал:

— Что случилось?

— Правительство забирает нашу землю, вот что случилось.

— То есть как?

— У Федерального правительства появилась нужда в нашей земле. Они собираются сделать здесь полигон Национальной гвардии.

— Но они не могут…

— Могут, сынок. Их закон это позволяет. Мы получим компенсацию в пару долларов за акр — и на том конец.

— Как конец, папа? Они объявили меня героем, я проливал кровь на их проклятой войне. Завтра же я, надев все ордена, еду в Хелену.

— Будь ты даже Суперменом, сынок, ничего сделать ты не сможешь. Вопрос решен. Я видел бумаги, подписанные в Вашингтоне. Подпись. Печать. Точка. Получи свои пару тысяч долларов, и…

— А почему не десять центов? — Джеб ударил кулаком по столу.

— Они знают, как считать, Джеб. Мы — нет. Помнишь наш разговор о твоей дальнейшей учебе? Вот этому тебе и предстоит научиться.

— О какой учебе ты говоришь, папа? Я остаюсь здесь. И пусть хоть чья-то нога ступит на нашу землю…

— Джеб! — Отец встал. — Слушай меня! Ты можешь убить, да. И погибнуть, причем наверняка. Да. А что останется делать мне? Застрелиться?

Анри отложил вилку и вытер губы салфеткой. Потом, не поднимая глаз на сотрапезника, попросил:

— Прошу прощения, сеньор, а ничего крепче бургундского у вас нет?

— Лимонная водка вас устроит?

Анри молча кивнул.

— Маршо! — сенешаль хлопнул в ладоши. — Холодной лимонной!

Дворецкий поклонился и через минуту появился с графинчиком и хрустальной стопкой на подносе. Анри сам налил себе до краев, выпил водку одним глотком и снова наполнил стаканчик.

— Благодарю, Маршо, — де Сен-Омер жестом отправил дворецкого к дверям. — Анри, вас чем-то расстроил мой рассказ?

— Скорее обескуражил. Я пытаюсь взять в толк, почему и зачем вы посвятили меня в эти детали своей биографии…

— О, далеко не всей биографии, далеко не всей.

— И я пытаюсь понять, почему Джебедайя Николсон вдруг стал сеньором де Сен-Омером?

— Вы забыли добавить: и сенешалем ордена рыцарей Храма.

— Конечно. И это тоже. Пока я понял лишь то, что вы, сенешаль, решили вдруг не просто порвать с «Клубом», но практически разрушить его.

— До основания, да. Что ж, мы дойдем и до этого. Возможно, еще не сегодня, но… Если вам не опротивели блюда, которые нам подает Маршо, то эта встреча не будет последней. Пока, если у вас найдется с полчаса, я завершил бы печальную историю ранчо Николсонов.