Линкольн Чайлд - Багровый берег (ЛП)

Они повернули налево и направились вдоль Мейн-Стрит к центру города. Пока они проходили мимо множества домов, Бад различал неясные тени с оранжевой подсветкой, — людей, движущихся со свечами или фонарями в руках, — что придавало городу уютное, старомодное настроение Карриера и Айвза [92] Карриер & Айвз — фирма Натаниэля Карриера (1813-1888 гг) и Джеймса Айвза (1824-1895 гг). Н. Карриер и Дж. Айвз — литографы, специализировавшиеся на картинах американского быта. Изображали различные события американской жизни, стихийные бедствия, сенсации и т.д. в течение пятидесяти лет совместной работы. С появлением фотографии литография утратила свое значение, и фирма «Карриер-энд-Айвз» прекратила свое существование в 1907году. . Так было в Эксмуте лет сто назад, до того, как город полностью электрифицировали, подумал Бад. И ведь было не так уж плохо. Электричество не принесло ничего, кроме неприятностей, если задуматься — свет стал слишком ярким, началось активное загрязнение окружающей среды, появились все эти компьютеры, iPad’ы и прочая глупость, которую он наблюдал здесь теперь каждый день. Тошно было видеть, как все — даже маленькие дети — как зомби, ходят, уткнувшись в маленькие яркие прямоугольники, вместо того, чтобы поприветствовать друг друга, вдохнуть соленый воздух, понаблюдать за алыми кленами в их осенней красоте…

Его раздумья были прерваны грозным рычанием. Обри остановился, глядя прямо перед собой куда-то в темноту, шерсть его встала дыбом.

— В чем дело, малыш?

И снова — низкое рычание.

Это было весьма необычно. Обри был, наверное, самой дружелюбной собакой в этом городе, представлявшей опасность только для грабителей, которые могли споткнуться об него в темноте. Он бы и с Серым Жнецом поздоровался бы, виляя хвостом.

Обри сделал шаг назад, застыл от страха, и рычание превратилось в скулеж.

— Тише, мальчик, тише. Там ничего нет, — Бад посветил в темноту, но луч не смог пробиться слишком далеко сквозь клубящийся мрак.

Теперь собака тряслась мелкой дрожью и клацала зубами, ее жалобный вой усилился. Внезапно Бад почувствовал жуткую вонь — запах дерьма и крови — и тут же, резко взвизгнув, собака отскочила, и под нею на земле растеклась лужа мочи.

— Какого черта?! — Бад также попятился. — Кто здесь? — крикнул он, всматриваясь в темноту.

Скуля от ужаса, Обри рванул поводок, вырвал его из рук хозяина и понесся по улице прочь. Поводок волочился следом за ним.

— Эй, малыш! — Бад наблюдал, как его собака скрылась в темноте. Это было просто уму непостижимо! Он услышал шум позади себя и обернулся, чтобы увидеть то, что он едва ли мог идентифицировать с первого взгляда: из темноты вырисовывалась чья-то голая, странно вытянутая фигура.

— Какого…

Фигура бросилась вперед, и Бад почувствовал жаркое, клокочущее дыхание, от которого несло зловонием недавней бойни. С приглушенным криком ужаса он повернулся, чтобы убежать, когда боль, которую он не мог даже и вообразить, внезапно пронзила его. Он посмотрел вниз с удивлением и ужасом, чтобы увидеть собственный кишечник, похожий на кровавый паштет, в котором работали мускулистые челюсти, пожиравшие его заживо…

Констанс миновала последнюю гряду дюн, обогнула небольшой забор и вышла на песчаный пляж. Прибой свирепствовал с потрясающей силой, далеко в море массивные волны закручивались и обрушивались вниз, обращаясь в метры кипящей пены, чтобы собраться снова и с грохотом обрушиться на берег к подножию дюн. До этой поездки в Эксмут Констанс никогда не видела такого сердитого океана и — со своим неумением плавать — она обнаружила, что это зрелище тревожит ее. Легко можно было представить, что такая страшная стихия в два счета может переломить пополам даже самый мощный корабль.

Луч ее фонарика едва освещал путь в непроглядной темноте.

Она оглянулась. Маяк Эксмута был все еще виден отсюда, постоянно мерцающий, несмотря на отключение электричества. Она вспомнила старые карты, которые она просматривала в Историческом Сообществе. Руины Олдхэма не могли находиться слишком далеко к югу отсюда. Разумеется, продолжая свой путь, она отметила, что выбралась из зоны низкорослых деревьев, полусгнивших коряг, илистых отмелей и дюн и оказалась в конце острова Кроу рядом с бывшей гаванью Олдхэма. Еще несколько минут упорного пути привели ее к гранитной дамбе, возведенной из огромных блоков, защищавших когда-то вход в гавань.

Она обошла дамбу и направилась к внутренней территории. Область дюн уступила место твердой земле, кустарникам и чахлым дубам. Здесь еще остались основания домов и провалы подвалов, выложенных из гранита, где осело множество дубовых листьев и песка, которые занесло ветром. Нетрудно было догадаться, где проходила единственная улица, на нее указывали подвальные провалы с обеих ее сторон наряду с нечеткими нагромождениями гнилых деревянных досок и редко встречавшихся балок.