Вера Клаусова - Страх. Детектив на один вечер

Стоило пробежать глазами несколько первых страниц ее тетради, как мне стало ясно, что Вероника выражает свои мысли на бумаге необычайно легко, да к тому же и сама об этом знает. Ее последнее сочинение называлось «Наперекор мечте» и начала она его цитатой из поэмы, которую я в молодости очень любил, но забыл позже: «И главное – идти наперекор мечте».

Пролистав тетрадь, я закрыл ее и положил обратно в нижний ящик комода. Я уже спускался по лестнице, когда вдруг передумал, вернулся, достал куклу с треснувшей головой и остальные вещи и снес их вниз. Кто знает, пришло мне в голову, может, когда я встречу Веронику, ей будет приятно увидеть их снова.

Вечером мы вместе с Томашем сидели в гостиной, пили пиво, смотрели теннис по телевизору и разговаривали о всяких пустяках, когда Томаш вдруг спросил:

– Ну, и что же ты нашел в том комоде? Надеюсь, не клад?

– Да нет, в основном, старые, никому не нужные вещи, как ты и предполагал. Женские туфли, белье и всякое такое. Никаких драгоценностей.

– Полагаю, что так. Только в плохих романах в шкафах и комодах находят сокровища. Если бы там было что-то ценное, не думаю, что тот человек все это оставил бы.

– Ты о том, кто владел этим домом до тебя? Расскажи мне о нем, хоть немного. Как он выглядел, сколько ему было лет? Как его звали? И что вообще это был за человек?

Томаш бросил на меня из-за стекол очков хитрый взгляд:

– Просто невероятно, какой интерес ты вдруг проявляешь к этому портрету. Уж не влюбился ли ты в него? Или, может, эта девушка тебе точно знакома?

Я кивнул:

– Считай как хочешь, только рассказывай.

– Что именно?

– Я хочу, чтобы ты описал мне человека, у которого купил этот дом.

– Ах, это! Ну, сказать по правде, я о нем почти ничего не знаю, хотя, разумеется, могу найти его имя в старых документах. Он был офицером, кажется, надпоручиком или капитаном. Очень молодой человек, приятной, хотя и довольно стереотипной внешности. Нет, не совсем то… в общем, он выглядел вполне симпатичным, просто немного задумчивым и неразговорчивым. Помню, он сказал мне при первой встрече, что такой большой дом ему уже не нужен, а когда мы подписали купчую, он осмотрелся вокруг, как будто прощался с домом, и произнес вполголоса, больше сам для себя: «Трудно отрываться от места, где ты был так счастлив. Или так несчастлив». Я промолчал, да он и не ожидал ответа на свои слова. На этом мы и расстались. Я переехал в этот дом и сделал его своим. Вот, собственно, и все.

Я посмотрел на Томаша и подумал: «Этот дом все еще принадлежит Веронике. Все, что когда-то было ее, принадлежит ей».

Томаш задумчиво посмотрел на меня и добавил:

– А что, уж не собираешься ли ты использовать тему этой Вероники, ее портрета и бывшего хозяина дома в своем романе? По-моему, это была бы не так уж глупая мысль. Как ты считаешь?

И тут меня осенило. Мой первый роман! Книга о Веронике! Разумеется, я напишу о ней роман! Эта мысль была такой простой и естественной, что мне показалось, будто все это время я носил ее в голове. Но, признаться по правде, это было целиком и полностью идеей профессора Томаша Поузара, старинного друга моего отца, умершего так рано…

Вера отложила прочитанную страницу в сторону. Потом долгое время сидела в полумраке, размышляя о прочитанном. Больше всего ее интересовало, как этому неизвестному автору удалось отыскать ее адрес.

Пока она читала, на землю спустились мягкие осенние сумерки. Она зажгла несколько ламп, обошла дом и отметила, что почти свыклась с ним. Не стоит пугаться, если на то нет причин. Наконец-то она полностью прочувствовала прелесть одиночества, полностью отвечающую ее представлениям о собственном жилище: как бы ни бесновалась буря за окнами, в доме было тихо и уютно.

Она решила пойти спать пораньше, но сон не приходил. Странно, но она чувствовала себя совершенно бодрой. В голове у нее, как в волшебном хороводе, мелькали персонажи ее новой книги, почему-то вперемежку с героями романа неизвестного автора-любителя. Как она ни пыталась, ей так и не удавалось их прогнать. Поворочавшись беспокойно с боку на бок, она не выдержала, включила лампу и потянулась к рукописи, которую получила утром. Раз уж все равно заснуть не получается, почему бы не прочесть еще несколько страниц?

…Возвращение после стольких лет в город, где ты родился, прожил детство, юность и первые годы зрелости, пробуждает в человеке двойственные чувства. Как только я сошел с поезда, остро почувствовал, что я тут чужой, что слишком много воды утекло с времен моей молодости.