Нэнси Холдер - Багровый пик

Стараясь держаться впереди Люсиль, Эдит до последней степени напрягала ноги, как здоровую, так и больную. А когда обе начинали дрожать от переутомления, она помогала себе руками, цепляясь пальцами за мерзость, покрывавшую осклизлые стены. На какую-то секунду ей показалось, что она чувствует на себе взгляд Алана, который гонит ее вперед. Мысленно Эдит молилась, чтобы он молчал, чего бы с ней ни случилось, ведь, если Люсиль узнает, что он жив, ему быстро придет конец.

Это если он еще жив. Боже мой, а что, если он уже умер?

Тогда для чего мне жить?

Не смей об этом думать! Вперед!

Она слышала только свое прерывистое дыхание да стоны: дикие, животные, нечеловеческие – они, казалось, заполоняли все окружающее пространство. Атмосфера под землей была для нее так же смертельна, как и отравленный чай. Внутренности ее носоглотки были покрыты вонючей пленкой из едкой глины и полурастаявшего снега. Она чувствовала, как эта пленка забивает ее легкие и ей становится все тяжелее и тяжелее дышать. Так как она не поворачивала головы и не оглядывалась через плечо, то не могла сказать, испытывает ли Люсиль те же проблемы. Но она чувствовала, что убийца нагоняет ее – краем глаза она видела темную тень, набегающую сзади.

Вперед! Эта команда прозвучала у нее в ухе, как будто ее шепнул кто-то посторонний. Мама? Памела? Энола? Маргарет? Или это был голос ее собственного Я , борющегося за жизнь?

По лицу у нее потоками лился пот, который заливал ей глаза. Руки до локтей были покрыты похожей на мертвечину глиной. Треугольник света в конце тоннеля становился все больше и ярче, и она уже могла видеть стволы, из которых был сложен выход – но тоннель в этом месте шел вверх, и каждый шаг давался Эдит с болью и мучениями. Подол ее просторной ночной рубашки лип к ногам – он цеплялся за шпалы, щепу деревьев и становился с каждым шагом все тяжелее, насквозь пропитанный грязью и вонючей, мерзостной жидкой глиной. Ее длинные волосы закрывали ей глаза, но она не решалась остановиться и убрать их.

Я не хочу умирать здесь. Я не хочу умирать здесь.

Люсиль приближалась, теперь Эдит это чувствовала.

А потом она почувствовала, как кто-то резко и сильно дернул ее сзади, и поняла, что Люсиль вцепилась в ее рубашку.

Подняв глаза, Эдит поняла, что находится всего в нескольких футах от поверхности. Наклонив голову и собрав все оставшиеся силы, она лягнула свою преследовательницу и нечеловеческим усилием освободилась. Лихорадочно двигаясь на четвереньках, она выбралась из зияющего красного тоннеля на поверхность.

Но не из ада, в котором оказалась.

Тепло заходящего вечернего солнца растопило тонкий слой снега, покрывавший поверхность земли, и испарения, смешавшись с морозным воздухом, превратились в плотный, удушливый туман, окутавший Багровый пик. Видимость уменьшилась до нескольких ярдов. На самом краю этой дымки красноватые полосы тумана ласкали паровой котел комбайна Томаса, проникали между суставчатыми ногами вертикальной опоры, скрывали, а потом вновь выставляли напоказ давно мертвый конвейер и печь, в которой обжигались кирпичи.

Порыв ветра ударил Эдит в лицо и лишил ее возможности дышать. Она застонала. Девушка попыталась двигаться вперед, но обнаружила, что от адского холода все ее конечности застыли, – ей показалось, что на нее неожиданно надели «испанские сапоги» [43] Орудие пыток. Классический «испанский сапог» состоял из двух досок, между которыми помещалась нога допрашиваемого. Эти доски были внутренней стороной станка, который давил на них, часто ломая стопу. . Ледяной воздух проник под повязку раненой ноги. Эдит казалось, что ногу медленно отпиливают в месте перелома и что воображаемая пила движется в такт с биением ее сердца. Вперед-назад, вперед-назад. Боль была глубокой и острой, как пытка.

А потом в нескольких футах за ней на поверхности появилась Люсиль. Ее волосы все были в красной глине, а на лице и руках виднелась красная пленка. Из раны в середине груди, которую ей нанесла Эдит, не останавливаясь, текла кровь. В руках женщина все еще сжимала отвратительный мясницкий топор.

Когда Люсиль поползла вперед, стараясь схватить ее за ногу, Эдит почувствовала новый приступ ужаса. Адреналин оказал на нее действие, подобное тому, которое заводной ключ оказывает на механическую куклу.

Эдит вскочила и со всей скоростью, на которую только была способна, бросилась под прикрытие густого тумана. Воздух стал густым, как суп – когда она вдыхала, он обжигал ей ноздри.