Нэнси Холдер - Багровый пик

За окнами завывал ветер, стекло дребезжало в круглых окнах у нее над головой. Эдит глубже погрузилась в воду.

Потом ей показалось, что она услышала какой-то шум: то ли шепот, то ли чей-то… плач? Она попыталась прислушаться, несмотря на то, что сердце ее оглушительно заколотилось. Люсиль была права, когда говорила о необходимости обуздывать фантазию. Эдит откинулась назад и позволила себе расслабиться в горячей воде. Однако вскоре поняла, что размышляет над тем, что произошло в лифте. Дом действительно был колоссален, и, когда они прибыли, Люсиль в нем не было. Кто-то вполне мог проскользнуть в дом, пока Финлэй занимался багажом. То, что на много миль в округе не было других домов, было правдой, но какой-нибудь выгнанный слуга или кто-то еще…. Ни Томас, ни Люсиль не выказали ни малейшего беспокойства по поводу возможности внезапного вторжения.

Они живут здесь всю свою жизнь , напомнила себе Эдит.

Шуршание в спальне. Девушка вздрогнула и прислушалась.

– Томас? – позвала она. Он обещал ей принести чай.

А потом к ванне подбежал щенок, все с тем же красным резиновым мячиком во рту.

– Нет, только не сейчас, – пробормотала Эдит.

Но обаятельный щенок махал хвостиком и скулил, настаивая. Эдит улыбнулась – было видно, что малыш совсем ожил в тепле.

– Ну, хорошо, – девушка вытащила руку из воды – воздух оказался бодрящим – и взяла мячик.

Апорт! Она бросила мячик, и щенок пулей бросился ему вдогонку, вылетев из ванной в полумрак спальни.

Эдит показалось, что она вновь услышала шуршание. Но Томас так и не появился. Им еще предстоит… узнать друг друга. Он никогда не видел ее в ночной рубашке. Тайны брачного ложа все еще оставались тайнами. Но теперь, в их собственном доме… быть может, он как раз сейчас кладет бутылку с горячей водой между простынями и разжигает камин. Ей показалось трогательным, что баронет занимается подобными мелочами. Так больше продолжаться не будет. Как только деньги будут переведены, Шарпы опять заживут той жизнью, к которой привыкли, – жизнью прирожденных господ.

Щенок вернулся с победой, сжимая мячик миниатюрными челюстями, и еще раз положил свой приз рядом с ванной.

– Ш-ш-ш, потише, – велела она ему, прислушиваясь, не идет ли Томас. Интересно, что я должна сделать, подумала Эдит: она не взяла ночнушку с собой в ванную комнату, надеясь, что у нее еще будет время проскользнуть в спальню и привести себя в порядок. Или не привести, если Томасу придет в голову….

Собака в нетерпении взвизгнула и зацарапала ногтями по плиткам пола.

– Ну, ладно. Апорт! – еще раз крикнула Эдит и еще раз бросила мячик. Собака исчезла и через мгновение появилась с мячом во рту, рыча от восторга.

Она опять бросила мяч, и щенок опять бросился за ним. Она ждала, краем уха прислушиваясь к звукам в спальне. Там все-таки кто-то был. Боже! А вдруг это Финлэй? Если он единственный слуга в доме, то он сейчас может распаковывать ее вещи. Эта мысль привела ее в замешательство. С этим придется что-то делать. Но для начала надо позвать собаку и задержать ее в ванной. Ничто не указывало на то, какие части Дома могут быть «небезопасными», как сказала Люсиль, и не хотелось бы, чтобы щенок провалился сквозь прогнившие доски пола или потерялся в анфиладе заброшенных комнат.

Секунды бежали, но собака все не возвращалась. Прошла, наверное, целая минута. Волнение Эдит усилилось. Она наполовину приподнялась из воды, абсолютно уверенная, что в спальне кто-то есть. Кто-то, кому давно уже пора было назваться.

Что-то не так , подумала она. Это очень странно.

И опять ей в голову пришло воспоминание о женщине в лифте – ее тело покрылось гусиной кожей, даже та его часть, которая находилась в горячей воде. В комнату вбежал щенок. На этот раз он был без своей игрушки, но все равно гордо уселся, ожидая похвалы.

– Собачка? Ну подойди же, глупая. А где мячик? – позвала она его. Но он просто весело смотрел на нее.

А потом она услышала глухой шум.

В ванную вкатился подпрыгивающий мячик.

Вкатился сам по себе.

#

Оно наблюдало.

Скрытая тенью, по спальне ходила худощавая фигура. Темная, призрачная, странно двигающаяся, хватающаяся за воздух длинными костистыми руками, как слепой попрошайка. Все ее движения были нечеткими и отрывистыми. Фигура спотыкалась и неестественно останавливалась, как будто принадлежала другому времени и месту.

Невинная новобрачная, как Венера из пены, поднялась из ванны и потянулась за очками. Неловкая от страха, она тут же их уронила. Очки ударились о плитку, но, по счастью, не разбились.