Галина Голицына: Синдром Кассандры

Пока я отпирала бабушкины замки, телефон умолк. Но тут же запиликал мобильный. Я схватила его с подзеркальника, глянула, что там высветилось: Яна, конечно же, кто бы сомневался…

– Алло-о-о… – жеманно пропела я в трубку.

– Ааиа-а… – зевнула трубка в ответ.

– Чего-о?

– Как дела, спрашиваю, – отзевавшись, перевела Янка.

– Ну, дела были ничего вроде, пока ты трезвон не устроила. Один телефон, другой… Ты бы в рельсу ещё позвонила!

– А чего трубку не берёшь? – огрызнулась Яна. – В сортире, что ли, была?

– Фи, девушка, – скривилась я. – Вы дурно воспитаны! Надо говорить – «в ванной комнате». Но туда, ты же знаешь, я хожу с трубкой. А нынче я была вовсе не там.

– Где же? – заинтересовалась она.

– У соседей.

– С какой такой радости? Затопили тебя, что ли? Или ты нижних затопила?

– Нет, я была у соседей по этажу.

– Так ведь не живёт там никто! Сама же говорила…

– Уже живут.

– Расскажи, – потребовала Янка, и в трубке стало слышно, как она ворочается, устраиваясь поудобнее.

Слушать собирается.

Я её не разочаровала.

– Янка, соседи у меня – закачаешься… Два человека, и оба – мужеского полу. Прикинь…

– «Голубые», что ли?…

Я рухнула с небес на землю. Такая мысль в мою романтическую голову не приходила.

– Чего это сразу «голубые»? – обиженно засопела я.

Вот всегда она так: если мне перепало больше, чем ей, она считает своим святым долгом испортить мне праздник.

– Ну, ты же говоришь, два мужика в одной квартире, вот я и подумала…

– Испорченная ты девушка! – упрекнула я подружку. – А может, они родственники между собой?

– Ага, точно! Брат и сестра.

Ну что ты будешь с ней делать!..

– Дура ты, – вздохнула я. – Я с тобой хотела честно мужиками поделиться, а теперь вот не буду. Обоих себе оставлю.

– Бог в помощь! А теперь, когда мы уже в этом деле не соперницы, расскажи мне о них.

– Ну, дверь мне открыл довольно пожилой дядечка по имени Остап Иванович, честно сказать – ничего особенного. Но в квартире этой обретается ещё одно существо небесного вида.

– Что значит «небесного вида»?

– Ой, Янка, молодой кудрявый красавец.

– Ну, само по себе это радует, – рассудила подружка. – А что же в нём небесного?

– Глядя на него, сразу вспоминаешь херувимчиков и ангелочков, как их рисуют на картинах и фресках. Милое личико в обрамлении мягких русых кудряшек.

– Так это ребёнок… – разочарованно пропела трубка.

– Ничего себе «ребёнок»! Ему уже сильно за двадцать, скорее даже – под тридцать.

– А, поняла! Он – дебил, да?

– Да почему же сразу «дебил»? – возмутилась я.

– Слушай, а что я должна понять из твоего восторженного визга? Я прекрасно знаю, как выглядят ангелочки на картинках. Это действительно очень мило, если ребёнку пять лет. Но если он так же выглядит в тридцать… Не загостился ли он в детском возрасте? Сама подумай!

Так. Спокойно, Ипполит, спокойно… Один, два, три, четыре… девять, десять. Вдох. Выдох.

– Яна, ты только не перебивай, ладно? Я сейчас тебе постараюсь рассказать спокойно – без эмоций и по существу.

– Ну, если оно того стоит…

– Уж поверь мне, стоит. Встречал меня и провожал обратно к двери этот пожилой Остап Иванович. А великовозрастный херувим всё время валялся на диване, телик смотрел. Хотя со мной поговорил довольно мило, даже тепло. Однако воспитан из рук вон плохо. Я же пришла с официальным дружественным визитом. Должен был вскочить, расшаркаться! А он так и провалялся на диване до конца моего визита. О времена, о нравы!

– Значит, он главный, – рассудила Яна. – Большим боссом себя чувствует.

– Знаешь, мне тоже так показалось, – обрадовалась я поддержке. – Такое ощущение, что Остап Иванович у него в приказчиках, а этот патриций валяется у телика и время от времени скуки ради вершит судьбы мира.

– А ты хоть узнала, как зовут этого патриция? Или он не пожелал представиться?

– Узнала. Представляешь, его зовут Эмиль!

– Ка-ак?… – поперхнулась трубка.

– Ну, я тоже удивилась. Я думала, такие имена только в книжках бывают. Но имя это подходит ему необычайно, честное слово! Оно как будто специально для него выдумано.

– Всё ясно. Избалованный сын любвеобильных родителей, – вынесла вердикт Яна. – Имя дали вычурное, кудряшки ему завели с детства… И убедили, что он – пуп земли, венец творенья. Он поверил и до сих пор не может выйти из образа. Алёнушка, боюсь, это – диагноз. А чего ты вообще туда попёрлась?

– Ой, да бомжа у нас в подъезде грохнули. А может, сам умер. От старости. Так этот Остап Иванович ничего лучше не придумал, как вызывать милицию среди ночи. Так я и узнала о существовании новых соседей.