Галина Голицына - Финансы поют романсы

Конечно, никакие наглые юнцы никогда вокруг меня толпами не толпились, но у страха глаза велики, и брат мой всю жизнь пребывает в полной уверенности, что без надёжной защиты мне не обойтись. Поэтому он согласился на присутствие Барышева в моей жизни и даже в моём доме. Когда Федя сам выпорхнул из бабушкиного дома, нашего родового гнезда, и перелетел жить к Настеньке, я осталась в доме совершенно одна, и разве могла обойтись без телохранителя?

Комизм ситуации заключался в том, что телохранителем как раз была я – и по профессии, и по призванию, а Кирюша – ну, как вам сказать… Он – просто мужчина. Физической силы у него больше, чем у меня, это безусловно. Но физическая сила играет важную роль только в открытом поединке, причём в ближнем бою. Однако современные люди всё-таки достаточно далеко ушли от дикарей, поэтому драки в нашем обществе случаются крайне редко, а поединки давно перестали быть открытыми. Нынче особой доблестью считается победить противника хитростью и изворотливостью ума, а в этом деле, увы, мужчины сильно проигрывают слабому полу.

Ну а я в этом плане – лучшая среди женщин.

Да-да, не смейтесь! Я – умная, красивая, а главное – очень скромная… Жаль только, брат мой так не думает. Так прямо и заявляет: «Ты, Анюта, всем хороша, но нет в тебе главного украшения девушки!». А главным украшением девушки у нас до сих пор считается скромность. Азиатских девушек родители и женихи украшают килограммами золотых безделушек и дорогими одеждами, а наши должны сами себя украшать скромностью.

А я вот решила обходиться без украшений. Точнее, без самого главного украшения. И ничего, живу же как-то…

Мы вернулись в ресторан. Очень мне не хотелось уходить с вольной воли, со свежего воздуха и возвращаться в замкнутое душное помещение, но Феликс прав: сегодня у меня такая работа, и ничего тут не поделаешь…

То, чего я опасалась больше всего, так и не случилось: никто из гостей и не думал кричать «Горько!» нам с Барышевым. На столах оставалось ещё много еды, ещё больше – выпивки, а мальчики модельно-голливудского вида, которые, казалось, не всерьёз, а просто по приколу, в перерыве между съёмками пришли сюда поработать официантами, бесшумными тенями скользили между столами, расставляя на них запотевшие бутылки и подносы с фруктами.

Я-то думала, что после отбытия молодожёнов главными действующими лицами здесь останемся мы, свидетель и свидетельница, но ничего подобного не случилось. Народу и без нас было чем заняться.

Я с удивлением смотрела на увлечённо пьющих и жующих гостей и думала: куда в них столько влезает?! Или им известен секрет четвёртого, пятого, двадцать пятого измерения? Потому что в обычный желудок столько просто не поместится!

И ещё один вопрос занимал меня чрезвычайно: в нашей благословенной средней полосе ветки в садах просто ломятся под тяжестью вишен, яблок, слив и абрикосов. Почему же нашим людям на праздничный стол надо обязательно подавать бананы-ананасы, странные цитрусовые гибриды со смешным названием «помело» и, извините за выражение, маракуйю? Какая уж такая особая радость в этой экзотике?!

Порассуждав так немножко на общефилософские темы, я обратила внимание на Кирилла. Он молча сидел за столом со стаканом минералки в руке. Не пил воду, а просто держал стакан в руке. И смотрел на пьющую, жующую и танцующую публику. И в глазах его плескалось такое неподдельное удивление!..

Я тронула его за плечо:

– Я тоже удивляюсь: сколько же можно есть и пить?

– Да ещё в такую жару! – поддакнул он.

Ага, уже не злится… Хороший признак! Есть надежда обойтись без выяснения отношений…

– Кирюша, как ты думаешь, нам ещё долго здесь сидеть полагается?

– Давай подумаем. Как только Липка с Игнатом слиняли, наш стол публику интересовать перестал. И теперь уже вряд ли заинтересует. Мы же с тобой состояли при монарших персонах в качестве свиты. А когда монархи уходят со сцены, кого интересует их свита? Следовательно, присутствуем мы здесь или отсутствуем, для гостей никакого значения не имеет.

– То есть мы можем валить отсюда прямо сейчас?

– Да запросто!

И мы свалили.

Чтобы наш уход не выглядел слишком нарочито, мы пошли танцевать в общий круг, а когда в очередной раз грянула смертельно надоевшая песня про свадьбу, мы с Кириллом «под разливы деревенского оркестра» пошли на улицу – ну, якобы подышать свежим воздухом.

Обратно мы, понятное дело, не вернулись.

Пошли прогуляться по набережной. Долго гуляли и долго разговаривали. Он задавал мне вопросы, и я максимально честно на них отвечала. Потом роли менялись: спрашивала уже я, а отвечал он.