Алексей Ракитин - Лекарство от долгой жизни

— А скажите, Антонин, вот вы в начале разговора упомянули, что покупка Александрой Егоровной земли затрагивает ваши интересы…

— Да, именно против меня это и делается.

— Как так?

— На момент смерти Николай владел тридцатью четырьмя процентами акций «Волжско-Уральской пароходной компании». «Вдовья четверть», на которую по закону может рассчитывать Александра, составляет от тридцати четырёх сколько? Правильно, восемь с половиной процентов. Остальные двадцать пять с половиной должны перейти остальным наследникам. Неважно, кто они и сколько их, главное состоит в том, что более четверти акций компании выходит из-под контроля её нынешних хозяев. В декабре прошлого года, спустя два месяца после смерти брата, я попытался вступить в права наследования. Но весь клан Дубровиных объединился против меня. Фактически я был прогнан взашей. Я потребовал, чтобы мне предоставили справку о доходах пароходства, финансовый баланс компании и отчёт о текущих операциях. И опять получил категорический отказ с оскорбительными комментариями в свой адрес и в адрес брата. Тогда я попробовал зайти с другой стороны и потребовал предоставить мне нотариальный акт о дарении Николаю дома в Ростове и акций Александры. Акт этот был оформлен в июле 1887 года.

— Где находился этот документ в момент смерти брата?

— Да в том-то и дело, что он был у Николая. А после смерти мама и дочка Протасовы, вероятно, дарственную просто уничтожили и сделали вид, что никогда никакой передачи имущества не осуществлялось. Когда же выяснилось, что я вполне в курсе дел брата и прекрасно осведомлён об имевшем место дарении, Александра и её мамаша стали отвечать, что по свойству этой сделки с утратой документа утрачивается само право. То есть передачи имущества как бы не было, вернее, оно уже недоказуемо, а значит, мне и наследовать нечего. Ну, разве что те четыре процента акций, которые Николай получил от самого Егора Митрофановича ещё в 1882 году. Кстати, из этих четырёх процентов тоже надо вычесть пресловутую «вдовью четверть». Но с наследованием этой доли им никак не поспорить, поскольку брат на эти акции каждый год получал дивиденд. Последний раз, кстати, дивиденд был начислен незадолго

до его смерти, произошло это в октябре 1888 года.

Шумилов не сдержал улыбки:

— Грубо работают госпожа Протасова и её дочка. На самом деле всё совсем не так, как они вам рассказали. Даже если документ они по своей глупости уничтожили, тем не менее, сам акт дарения аннулировать они не в силах. Так что право наследования за вами сохраняется. Возможно, само дарение оговаривалось какими-то условиями, скажем, сохранением брачных отношений между Николаем и Александрой, но такого рода оговорки, видимо, не способны поразить ваши права как наследника, в противном случае, об этих оговорках вам уже было бы сказано. Нужно получить выписку из реестра нотариуса, который регистрировал дарственную. В этом реестре отражены все существенные параметры документа. А дальше надо будет возбудить дело в Коммерческом суде. Хотя, возможно, в вашем случае начинать надо будет с уголовного окружного суда, поскольку налицо физическое противодействие со стороны нынешних владельцев компании реализации вашего законного права. Причём, вы должны понимать, что ваше наследование никак не связано с результатом расследования убийства Николая. Независимо от того, признает ли прокуратура Александру Егоровну виновной в отравлении или нет, вы можете наследовать брату.

Шумилов задумался на какое-то время и хотел добавить что-то к сказанному, но остановил самого себя.

— Да, пожалуй, что так. Начинать надо с нотариуса. Следует получить выписку из реестра и ознакомиться с содержанием акта дарения, узнать список свидетелей, возможно, поговорить с ними. Ничего, ничего, Антонин, не всё так плохо. На всякого мудреца довольно простоты!

— Хорошо, я займусь поиском нотариуса, — решил Антонин.

Гуляя, они сделали большой круг по парку и вернулись к исходной точке. В воротах сада они сердечно простились, преисполненные тёплого товарищеского чувства друг к другу.

— Так, как вы сказали, зовут гадалку? — уточнил напоследок Шумилов.

— Гунашиха, живет в Замостье.

— Я, пожалуй, наведаюсь к ней, — решил Шумилов. — Загляну в её ясные очи. Мне всегда были интересны бабушки-вещуньи, хорошо осведомлённые о преступлениях. А уж ежели они на этом хорошо зарабатывают, моё любопытство становится прямо-таки жгучим.