Андрей Кокоулин - Неизлечимый детектив

Мало того, радостный оскал артиллерийского капитана трактовать приходилось однозначно – он не испытывает по поводу смерти отца ни йоты сожаления.

Запомним.

Молния погасла.

– Понимаете, э-э… – подал голос «жилетный».

– Родерик, – напомнил Гарпаст.

– Да, Родерик… Мой брат уже стар и несколько чудаковат. К тому же от света у него периодически болели глаза. Поэтому…

– Понятно, – не слишком вежливо оборвал его мой друг.

Массивная дверь кабинета единственная была приоткрыта. Изнутри пробивалась полоска совсем тусклого света.

– Это, похоже, слуга не закрыл, – пробормотал, посмотрев на меня, Гарпаст.

– Или убийца, – сказал я.

За моей спиной кто-то судорожно вздохнул. Анна?

– Так, – повернулся Гарпаст, – мы войдем первыми.

– А мы? – обиженно произнес «жилетный».

– А вы можете смотреть с порога.

Гарпаст отдал мне подсвечник и, присев, осмотрел дверной замок. Похмыкал, выпрямился, что-то сложное изобразил лицом и одним пальцем толкнул дверь.

Она распахнулась без скрипа.

Кабинет освещала всего одна свеча, еще и закрытая чем-то вроде бумажного абажура. Она стояла на краю широкого стола.

Углы кабинета тонули во тьме. Сквозь шторы угадывалось окно. Закрытое. Шум дождя был едва слышен.

Мистер Монтгомери Рэндалл, раскинув руки, лежал на столешнице лицом вниз. Моему взору предстал желтоватый череп в обрамлении редких волос.

– Боже, – сказала женщина с низким голосом.

На затылке мертвеца неподвижно сидел голубь. Крылья чуть расправлены, голова повернута влево, светится янтарный глаз.

И только присмотревшись можно было определить, что птица является вырезанным из камня пресс-папье.

– Итак…

Гарпаст ступил в кабинет.

Он не подошел сразу к столу, а, щурясь, огляделся и направился по левой стене в обход.

– Джонатан, будьте добры, свет.

Я шагнул следом.

– Нет-нет, – сказал мне Родерик, – встаньте справа от двери.

– Как скажете.

Я застыл рядом с гравюрой, запечатлевшей мрачный берег Темзы.

Постукивая по стенным панелям, мой друг медленно продвигался к окну. Взгляд его казалось бы беспорядочно блуждал, но я не сомневался, что Гарпаст сейчас замечает все до мельчайших деталей.

Бордовый ковер на полу чист. Стулья стоят ровно. Пыль на мебели отсутствует.

Часть стены занимал книжный шкаф, и его Родерик едва удостоил вниманием – обогнул, выбив кончиками пальцев легкое стакатто по боковине.

Бюро в углу. Подоконник…

Скрывшись за шторой, Гарпаст подергал створки окна. Штора колыхала складками.

– Прекрасно…

– Что прекрасно? Что прекрасно-то? – на высокой ноте спросила Анна. – Монти… Монти, он все?

– Погодите, – сказал я. – Сейчас все выясним.

Между подоконником и придвинутым к столу креслом расстояние было небольшое, и Родерику пришлось протискиваться.

Оказавшись по другую сторону стола, он дотронулся до руки и шеи мертвеца, проверяя пульс, затем внимательно осмотрел примостившуюся на затылке птицу.

– Крови совсем немного.

– Так он мертв? – нетерпеливо спросил «жилетный».

– Да, – сказал Родерик, – но признаков трупного окоченения еще нет. Кисти холодные. Скорее всего, его убили не более двух часов назад.

Застывшие в дверном проеме переглянулись.

При этом я увидел, как «жилетный» едва заметно кивнул племяннику-артиллеристу на Анну. Ох, не любили они ее!

Но как не признать, что смерть старого мужа в первую очередь выгодна молодой жене, а теперь, получается, вдове?

Правда, при наличии завещания…

– Джонатан! – позвал меня Гарпаст.

– Свет? – я приблизил подсвечник к столу.

– И это тоже, – Родерик аккуратно, за крылья, приподнял каменного голубя. – Будьте добры, сейчас отклоните мертвеца.

– Куда?

– В кресло.

Я замешкался, не зная, куда деть подсвечник.

Извилистая молния неожиданно полыхнула за окном, кто-то ахнул, на короткий миг вспышки птица в руках Родерика ожила, словно бы дернула лапами…

– Джонатан, вы где? – рявкнул Гарпаст.

– Здесь.

Я брякнул подсвечник на столешницу и занялся мертвым мистером Рэндаллом. Просунув руку под грудь, я отклонил его назад. Безжизненная кисть стукнула о подлокотник. Седые волосы мазнули меня по носу. Тело попыталось сползти вниз, но я вовремя поймал его и подвинул вглубь кресла.

К лицу мертвеца прилип лист бумаги.

– Не надо, – сказал мне Родерик, едва я протянул пальцы, чтобы его сорвать.

Он поставил пресс-папье на освободившееся место.