Александр Рогинский: Мысль изреченная

Я много раз пытался повторить опыт, влезая в чужую ауру. Иногда мне удавалось это сделать. Очевидно, аура была податливой, впускала в себя кого ни лень. Так что я туда попадал на общих основаниях.

Но так слышать мысли, как я слышал Полинины – не удавалось.

А сообщить Полине я хотел вот что. Я открываю совместное предприятие вместе с Володей Окуневым, моим школьным другом. Володя стал классным специалистом по производству гаджетов. К тому же на данный период он был полноправным гражданином другой страны.

В Польше он имел успех, но ему не хватало рынка. Он нашел меня.

Окунев уехал в Польшу, не мог ужиться с отцом. Тот хотел, чтобы единственный сын занимался тем же, чем и он – историей литературы.

А Володя спал и видел приборы, которые собирался изобретать и ставить на службу человечеству.

Приборы наши сообщники. Наука без них – как без рук. Элементарную бактерию не увидишь.

Человечество потому и прогрессирует, что получает в свое распоряжение все большее количество совершенных приборов и электроники. По сути – протезов.

Что мы можем без очков, микроскопов, радиотелескопов и прочей аппаратуры, которая помогает лучше видеть, слышать, получать из недр космоса и земли нужную информацию?

Окунев сначала сделал длиннофокусные очки, в которых можно было менять расстояние и радовать глаз разнообразием планов. Затем – тренажер памяти… И вот теперь прибор для чтения мыслей на расстоянии.

Полина ждала меня.

– Ты, конечно, все знаешь, – обреченно сказал я, обняв ее.

– Не все, но кое-что. Ты хочешь связаться с этим бывшим нашим, как его, Окунем, кажется. Это я усекла. Валяй дальше.

Я балдел от своего рассказа, так все ловко получалось.

Мы с Окуневым идем впереди технического прогресса, очередь на наши приборы достигла ошеломительной цифры.

На этом месте Полина тормозит.

– Куда суешься, ты разве что-то смыслишь в приборной технике? Да ты электричества боишься, лампочку вкрутить не можешь.

Было такое: перегорела лампочка в самый неподходящий момент (мы занимались с Полиной английским). Я пошел вкручивать новую, в результате произошло замыкание с искрами.

Окунев явился в девять утра, когда я только закончил завтрак.

– Это ты, оказывается, – произнес я самую нелепую из всех нелепых фраз.

– Похоже, – жизнерадостно улыбнулся Окунев.

– Ну и хорошо, – довольно сказал я. – Идем, познакомлю тебя с моей.

– А кто она по специальности?

– Очень тонкий психолог, но ты этого не заметишь.

– Повезло ж тебе, – сказал занудным голосом мой школьный друг.

Из кухни выплыла Полина с теплым платком на плечах, что состарило ее лет на десять. Я, было, возмутился такой непрезентабельностью, а потом вспомнил, что нас ведь не предупреждали. Если и останется недовольным внешним видом жены мой школьный товарищ, то пусть катится.

– Вы тот самый польский изобретатель приборчиков Окунев?

– Тот самый и немного уже другой. Во-первых, я здорово подрос, – пристально смотрел в сливовые глаза Полины Окунев, – во-вторых, мое мышление и способы познания жизни претерпели большую эволюцию.

– Ты не пугайся, – прервал я околонаучное своего школьного товарища, – это он работает на твое кандидатское звание, чтобы показать, что и он не лыком шит. Правильно я говорю, Окунь?

Я применил прозвище только для того, чтобы сбить напряженное состояние, возникшее при скрещивании трех полей.

– Ты словно читаешь мои мысли. Я приехал, чтобы мы наладили производство лучшего, что создала моя фирма, – сказал стыдливо Окунев и уселся на беспризорно стоящий посреди гостиной стул.

Теперь получалось, что он сидел, а мы стояли кругом. Окунев глупо улыбался, а я подошел к нему и хлопнул неестественно сильно по плечу, неожиданно выбив из бывалого пиджачка облачко пыли.

Все уставились на облачко, которое быстро растаяло.

– Ты думаешь о совершенно глупых вещах, – остановилась подле меня Полина.

Володя уставился на нас несколько отстраненно.

– Видишь, тебе придется привыкать, у нас тут такие тесные отношения, что мы можем разговаривать при всех…молча. Поэтому она мне и ответила, что я подумал кое о чем.

Володя чувствовал себя неловко. Он попал в странную ситуацию, когда его окружили и произносят неизвестно откуда появляющиеся и неизвестно о чем говорящие слова.

Наверное, подумал я, он пожалел, что нагрянул так рано.