Олег Игнатьев - Прямо от порога криминальная дорога. Три истории

– Всем всё ясно? – спросил Дима после того, как засунул сумку под обломок стены. – Джон, тебе обрез. Угоишь одного-другого, и если что – в бой, у тебя удар сильнее любой пули. Ты будешь в машине, – обратился он ко мне, – но на всякий случай с обрезом. Смотри, чтобы «Мустанг» не дал сбой. Проверь на сто раз, и двигатель не глуши.

Я кивнул коротко, не глядя на него.

– Тебе, – посмотрел он на Андрея, – «Макаров». Стреляешь метко, не промахнись смотри только. Представь, что ты в тире, только мишени тоже с пушками. Поэтому, кто кого опередит, тот и приз выиграет. Шарик на ниточке… От волнения всякое может случиться, – сделал паузу. – Каждому по гранате. Это на крайняк. Если всё сделаем, как рассчитали, проблем не возникнет, – говорил он негромко, внушительным баритоном. Он задумался на несколько мгновений. Я видел, что что-то гложет его.

– Ладно. Поехали отсюда, нечего светиться, – а когда все сели в машину, спросил меня:

– Давно Серёжу видел?

– Вообще не видел, – ответил я и включил зажигание.

Дима спрашивал про парня, нашего пятого приятеля, который подписался на дело, но, почему-то, в последний момент отказался. Видимо, это-то и смущало моего друга. Серёжа Воробей – Серж Каланча – скрылся в неизвестном направлении и не показывался никому на глаза, как и не отвечал на звонки. Видимо испугался так, что даже боялся встречи с нами. Абонент недоступен для входящей связи, перезвоните позже. Лучше бы сказали: «Абонент обосрался при входящей связи. Не раньше и не позже». Поэтому его обрез, на всякий случай, и переходил ко мне.

Я тронул с места, а все сидели и молчали.

Как я уже говорил, в наши планы всегда может кто-то или что-то вмешаться. Главное, не быть тупым быком, прущим на колышущуюся тряпку обязательств в руках манипулирующего тобой матадора. Что ему, матадору? У него своя выгода. А бык прёт на красный плащ, а дальше миг и… muerte – смерть – на конце шпаги.

Зайдя домой, я увидел сияющую подругу моей жизни, мою Юлю. В руках она держала толстенное письмо, вернее даже не письмо, а пакет. Взяв его, я прочёл обратный адрес: London, … agency… и так далее. Одну из моих рукописей удалось-таки пристроить в русскоязычном английском издательстве через молодую, но шуструю русскую журналистку и переводчицу, живущую в Лондоне, и теперь мне прислали договор с предложением очень даже приличного гонорара. Мечты сбывались. Такое и во сне не каждому приснится, да к тому же если ещё никому не известный, бывший заштатный корреспондент, когда в издательствах столько несговорчивых редакторов сидит, мня из себя апостолов при дверях в литературный рай. Пойди, пробейся… Оказывается, есть и среди них добрые люди.

Всё так здорово, а тут этот Мохаммед со своим миллионом. Конечно, аванс за роман, мягко говоря, куда скромнее, чем куш от предстоящего дела, но стоит ли рисковать, ловя журавля в небе, когда тебе уже сунули синицу в самую руку. Хватай её да держи крепче, только крылья не пообломай. И мне тут же расхотелось идти на завтрашнее дело. Так легко стало на душе, что захотелось выпить виски; на дне бутылки, стоящей в пустом баре, осталось немного. Осушив порцию одним глотком, я почувствовал, что захмелел, одно было плохо – красный плащ матадора, мелькавший в моём мозгу, не давал мне покоя, действуя на нервы: обязательства, обязательства, обязательства. Я ведь уже подписался, а тут… не уподобляться же Серёже Каланче. Хотя, почему бы и нет. Надо всё отменить и баста. Мало ли что напланировали. И этот Мохаммед, который ни о чём не подозревает, останется жить, и нам спокойно. Естественно, свой гонорар я не собирался тратить на запись Андреева альбома, но занять ему сколько-то денег смог бы, и Джону… и, конечно же, хотя бы малость Диминого долга погасить.

Я позвонил Нестерову и попросил, чтобы он обязательно приехал ко мне. Прямо сейчас.

Встретив гостя, я рассказал о своей радости и о своём плане относительно завтрашнего дня и своего гонорара. Он выслушал меня не перебивая, и в обычной своей манере усмехнулся небрежно.

– Нет, Саша, – бросил он. – Отваливай смело, никто тебе слова не скажет, но я от дела не откажусь. Твои деньги это твои деньги, а мне своих охота заиметь да столько, чтобы не в чём себе не отказывать. Одна просьба только: машину дашь?

Я протянул ему ключи от «Мустанга».

– Если что – заявишь об угоне, – негромко сказал он и поднялся из кресла. – Счастливой карьеры.

Я чувствовал, что он не то чтобы обижен, но обескуражен, однако ни я, ни он и вида не показали, что что-то уже произошло, что с моим решением изменить планы, может измениться и жизнь тех, кто идёт на этот большой гоп-стоп.