Сергей Мориц - По собственному следу

Совершенно выбившись из сил, ему более не казалось что это дорога в рай. Разве, в таком случае, она может быть вымощена огромными, неровной природы булыжниками.

Вдруг, рельсы перед ними разошлись. Одна ветвь вела в прямо депо, а другая сворачивала влево, где виднелась лишь заброшенная пустошь, среди которой было несколько одиноко стоявших поотдаль друг от друга вагонов.

Ле Грэйди свернул по левой ветке.

— Куда ты меня завёл? — остановившись потребовал ответа Ласло.

— Я здесь живу.

— Где? Я не вижу здесь жилых домов.

Но ответа вновь не последовало. И Ласло пришлось торопиться вдогонку молчуну.

Километры, оставленные позади вымотали его до изнеможения. По рельсам было идти куда проще, но вес его одежды, впитавшей несколько литров воды, казался непосильной ношей.

Впереди идущий мужчина, остановился у ржавого вагона, в пятидесяти метрах от Ласло. Он что-то искал в карманах легкой куртки, что была под его плащом пока Ласло преодолевал это расстояние.

К двери вагона были приварены металлические петли, на которых висел большой навесной замок.

— Что же ты делаешь? — тихо прошипел Ласло, когда Ле Грэйди вставил в него ключ, который извлёк из внутреннего своего кармана.

— Мы пришли, — отрывая дверь, он жестом пригласил гостя внутрь.

Но Ласло не спешил входить. Он застыл у трёх железных, решетчатых ступеней, за которыми можно было укрыться от непогоды.

— Входи, — ещё раз настаивал странный обитатель, целого вагона железнодорожного состава.

И он наконец решился.

Преодолев скрипучую лестницу, они оказались внутри. Ле Грэйди закрыл дверь изнутри вагона на щеколду, бестолково, но надежно прикрученную, очевидно ним самим. Наступила тишина. И хотя вагон снаружи будто обстреливали водяными пулями, здесь было спокойней нежели вне укрытия.

Ласло замер у прохода, не решаясь сделать следующий шаг.

— Ты проходи, не стой в пороге, — это выражение звучало крайне необычно от человека занимавшего сие убежище, — раздевайся, тебе нужно согреться.

Внемля и повинуясь, хозяину крова над своей головой, он стянул с себя прилипший плащ, и ждал дальнейших указаний.

Внутри отсегнутого вагона было прохладно. Ласло осмотрелся. Здесь было лишь несколько купе, с опущенными полками для пассажиров. Остальные были варварски уничтожены, и разбиты. Отовсюду торчали обломки бывших перегородок, а у самого входа находился пресловутый котёл заполненный их остатками.

Ле Грэйди скинул дождевик в кабину предназначенную проводнику. Там, в беспорядке, находились и другие вещи. Потирая ладони от холода, он отискал смятый коробок спичек, помеж прочего хлама на столике у окна.

Он долго провозился с отсыревшими палочками с крошившимися наконечниками из серы, прежде чем ему удалось разжечь пламя в горловине чугунного котла. Щепки трещали и хлопали искрами, разгораясь в самом сердце яркого костра, дым от которого расходился по вагону.

Верхнее откидное окно, без особого сопротивления поддалось Ле Грэйди. Он проделал это ещё с несколькими окнами, создавая искусственный сквозняк, воздух которого, обеспечивал должную вентиляцию, без потери теплоотдачи у самого очага.

— К сожалению я не могу пользоваться, дымоходом. Пришлось его набить различным тряпьем, чтоб дым не заметили работники депо.

— Так ты здесь скрываешься? — перепуганно спросил Ласло.

— Нет, мне здесь просто нравится. Но боюсь они будут против моего заселения в свою собственность, что вынуждает меня не выдавать своё присутствие. Так последствия моего отопления, для них менее заметны, — он говорил об этом без какого либо опасения, и по непонятным причинам, Ласло чувствовал себя в безопастности, — ты располагайся. Снимай остальную одежду, сейчас будет жарко.

В вагоне присутствовал очень резкий и неприятный запах медикаментов, который, в сочетании с гнилью и плесенью, беспрепятственно здесь процветавшими, напоминал морг. Ласло довелось как-то быть посетителем такого места, после смерти матери, и навязчивая вонь, воссоздалась из памяти спустя столько лет.

Гостеприимный Ле Грэйди, выжал взмокшие одеяния навестившего, и повесил на крючок у нагретой трубы дымохода.

— Ботинки тоже снимай, оставайся в носках, им ведь не помешает просохнуть.

Ласло послушно избавился от обуви, приятно ощущая тепло, обдающее его прозябшие ноги.

В ближайшем от огня купе, воздух уже успел прогреться, и Ласло, наблюдая за причудливым в своих хлопотах мужчиной, расположился на нижней полке, будучи в одних лишь штанах, размышляя о том, мог ли он предположить, проснувшись сегодня утром, что окажется в подобном месте, прежде намереваясь уйти на покой? Из глубин своего сознания, его неожиданно выдернул голос Ле Грэйди: