Константин Сизов - Гомер против Одиссея. Расследование великой мистификации

Теперь вспомним, как ловко Менелай с Одиссеем настроили все ахейское войско против троянцев. Они, как мы уже упоминали, сходили вдвоемв Трою на переговоры. Без ненужных свидетелей.Так что о том, ЧТОпроисходило на переговорах, в том числе и о попытке убить послов, мы (как и ахейские воины!) знаем исключительно со слов этой парочки. При этом они могли там с троянцами говорить о чем угодно. Хоть о том, что решили маленькой такой компанией («Ай, бросьте! Много ли народу на тысяче с небольшим кораблей?») отдохнуть в Египте, а сюда исключительно по пути заглянули. В любом случае греков ожидала версия об отказе троянцев отдавать Елену и сокровища. И к этому добавляется маленькая, но эмоционально насыщенная деталь: желание троянцев убить послов – еле спаслись! И – всё! Троянцы из разряда уважаемых противников переходят в разряд негодяев, для которых ни один закон не писан! И все последующие переговоры могут без страха проводиться в присутствии любых свидетелейпо одному сценарию: любые слова троянцев объявляются ложью.

– Нет и никогда не было в Трое Елены Спартанской!

– Ложь. Мы ее в прошлый раз видели!

– В прошлый раз вы видели эту женщину. Но это не Елена, это рабыня!

– Верно! А где Елена?

– Да какая еще Елена?

– Не изворачивайтесь. Сами знаете, какая!

Ну, и дальше в том же духе…

А Парис… А что Парис? Как он мог что-то вернуть, если не было у него ни того, ни другого – ни Елены, ни сокровищ.

Одиссей с Менелаем ничем не рисковали. Они могли рассказывать что угодно! Троянцы возмущаются и отрицают? Врут подлые похитители!

Интересен еще такой эпизод троянской войны. После взятия Трои, Менелай, якобы в гневе, хотел проучить неверную супругу своим острым мечом, но… заново сраженный ее необычайной красотой, опустил оружие, вмиг снова полюбил без памяти [9. Андромаха. 625—631] и повез домой в Спарту… через Египет.

Ну, вот в такую внезапно вспыхнувшую любовь верится с трудом.

Во-первых, сколько лет было к тому времени Елене? Известно, что десять лет она прожила с Менелаем. Десять лет у греков ушло на сборы (подробнее об этих сборах на войну чуть позже). Еще десять – собственно осада Трои. Итого тридцать. Как ни крути, возраст за сорок уже. А для женщины античного мира, в отсутствие современных косметических изысков да в условиях палящего южного солнца, – возраст критический. Словом, непревзойденная красота за эти годы, скорее всего, изрядно поблекла. Так что в любовь с первого взгляда как-то не верится.

Другое дело спартанский царский трон. Ведь правителем Спарты Менелай пребывает только в качестве мужа Елены, а не по праву прямого наследования. То есть он всего лишь муж царицы, а не собственно «спартанский царь». И очень похоже, что без Елены гордые спартиаты не стали бы терпеть наглого чужака Менелая. Тогда внезапное восстановление нежных чувств вполне объяснимо. Однако возникает другой вопрос: как спартанские воины терпели Менелая без Елены десять лет под Троей. Это противоречие легко снимается, стоит лишь учесть разницу между законами мирного и военного времени, особенно ощутимую в поведении дисциплинированных, привыкших подчиняться приказу воинов. A la guerre comme a la guerre (на войне как на войне). К тому же они были уверены в том, что освобождают свою законную, но подло украденную троянцами царицу. Что их царица, Елена Спартанская, – рядом, за стенами Трои томится в плену.

Во-вторых, если Менелай действительно спрятал Елену в Египте, то не в его интересах было на тот момент убивать подставное лицо. Рано. Можно и убить, конечно, чтобы и вовсе спрятать концы в воду, но не в Трое на глазах у множества народа. Ведь тогда будет трудно объяснить появление настоящей Елены. Воскресла из мертвых? Наконец, как уже сказано выше, трудно предсказать, как поведут себя спартиаты в ответ на убийство женщины, которую они считают Еленой Спартанской. Даже с учетом законов военного времени. А вот в Египте, подальше от лишних глаз, вполне можно избавиться от нежелательного свидетеля аферы. По Еврипиду, кстати, «призрак» Елены возносится на небеса [9. Елена. 610—620]. Очень многозначительно.

Однако тогда, под Троей момент был действительно напряженный: на Менелая устремлены сотни горящих глаз, от него ждут эффектных, страстных поступков. Вот и разыграл Менелай «внезапно вернувшееся» чувство. И весьма вовремя уединился с «Еленой» в шатре, чтобы не разглядывали ее воины лишний раз.