Константин Сизов - Гомер против Одиссея. Расследование великой мистификации

Вспомним: только лишь для того, чтобы восстановить Агамемнона на троне Микен, Тиндарей выступает против собственных зятя и дочери. Более того, спокойно мирится с гибелью зятя и внука от руки Агамемнона. И после всего этого отдает ему и микенский трон, и дочь? Ту самую, чьих мужа и ребенка Агамемнон только что убил?

И над всем этим грозной тенью нависла клятва, намертво связавшая руки почти всем, кто мог бы попытаться помешать столь странному ходу событий!

Объяснить происходящее можно только одним. Допустить внешнее воздействие на волю спартанского царя. Медленное, но неуклонное. Какое именно: шантаж, хитрое мошенничество, умелое внушение с подавлением воли или даже травки какие тайные использовались – сейчас гадать не имеет смысла. Не вызывает сомнений одно: КОМУ ЭТО БЫЛО ВЫГОДНО.

Скорее всего, законные наследники спартанского трона – сыновья Тиндарея, прозванные Диоскурами – были неискушенными как в дворцовых интригах, так и в «скрытых» способах воздействия. Лук да копье, меч да кулак – в этом они не знали равных. Умерщвлять их? В Спарте?! Ни в коем случае! Это ж такие знаменитости! Еще слухи ненужные пойдут. А вот ненавязчиво, но убедительно «посоветовать» им поискать приключений где-нибудь подальше… А их любимые сестренки Елена с Клитемнестрой: ежели чего – в качестве заложниц.

Но вот Менелай с Агамемноном добились своего. Тиндарей так или иначе мертв [7. 78; 16. VIII, XXXIV, 2]. Поскольку больше не нужен. У них есть власть, есть какие-никакие деньги. С начала авантюры по захвату власти над Спартой и Микенами прошло уже лет десять и, скорее всего, не без новых затей со стороны братьев. Затей не столь явных, чтобы от них остались следы в истории. Просто, не таков характер этих ребят, чтобы сидеть без дела. К тому же, как правило, чем больше власти и денег, тем меньше их «хватает». И они разрабатывают гениальный план, позволяющий и пограбить всласть, и авторитет в масштабах всей Эллады приобрести, и при этом еще себя невинными жертвами представить.

Наивные мальчишки Парис и Эней появляются крайне вовремя: случайно или по приглашению. (Ходили слухи [23. 159, q], что незадолго до того Менелай появлялся в Трое, где и познакомился с «вновь обретенным» сыном Приама. Опытный – к тому времени – мошенник быстро вычислил слабое звено в окружении троянского царя!) Париса ловят «на живца» – красивую прислужницу- рабыню (последнее важно: она должна всецело зависеть от Менелая). Очень вкусная приманка! Ясно одно: и Парис, и Эней, и вся команда их корабля твердо знали – это НЕ ЕЛЕНА СПАРТАНСКАЯ. Последнюю они часто могли видеть с Менелаем. Да, конечно, издали есть что-то похожее. Но не Елена! Они, конечно, наивны, но не полные идиоты, чтобы уводить жену у самого́ Менелая!

Приманка ДОЛЖНА БЫЛА обладать привлекательной внешностью. Возможно, служанка была даже красивее Елены, но только красоту прислужниц никто на весь мир прославлять не будет, а то вдруг хозяек своих затмят. Но, даже если не так, если молодая женщина обладала привлекательной, но в целом обычной внешностью: могли ли окружающие, не видевшие Елену или видевшие только издалека, принять рабыню-служанку за прекрасную царицу? Вполне. Магия рекламы! Все дело в пропиаренной красоте Елены. Мол, «раз все вокруг говорят, что неземная красавица, то, значит, так оно и есть. А если я такой уж неземной красоты не вижу, то, стало быть, чего-то не понимаю».

К тому же она и ДОЛЖНА БЫЛА внешне напоминать Елену. А остальное довершил искусный грим…

И не было никакого бегства, не было ограбления! Было спокойное отплытие домой, в Трою. Ну, приглянулась Парису красивая служанка-рабыня. Ну, подарил ему ее щедрый Менелай перед тем, как «вынужден» был срочно уехать на Крит.

Спартиаты исправно несли свою службу. Воинский долг был для них священным. Клятва, присяга – обязательными к исполнению. Не могла охрана царского дворца столь позорно не выполнить свои обязанности, позволить мальчишкам-троянцам умыкнуть царскую жену и царские сокровища! Как не могла эта охрана ВСЯ участвовать в спектакле Менелая. Стражу использовали «втемную». И единственное объяснение поведению охраны: НЕ БЫЛО БЕГСТВА троянцев и не было с ними НИ ЕЛЕНЫ, НИ СОКРОВИЩ. Попробуем представить: Парис, Эней и вся их команда, сгибаясь под тяжестью корзин, мешков и ящиков, пыхтя, сопя и обливаясь потом, шествуют на корабль. Возможно – не один раз. А беспечные спартанские воины с улыбкой наблюдают это представление. Наиболее услужливые помогают донести сокровища. «Что грузите?» – «Казну вашу украли…» – «Шутник!» Можно, конечно, предположить, что сама Елена Прекрасная отдала приказ: «Пропустить!» Но тогда это не бегство! Это законная спартанская царица пожелала куда-то отбыть! «А тебе что за дело до того, Менелай, беглый микенский царевич, муж нашей Елены?» Не проходит такое предположение! Неожиданное появление Менелая и его еще более неожиданное заявление, что троянцы УКРАЛИ из-под носа у опытных воинов и царицу, и сокровища, были для спартанцев как гром среди ясного неба. Именно «украли нашу Елену», а не «Елена сама пожелала отбыть, с вещами». И сам Гомер не раз отмечает, что спартанцы отправились под Трою спасатьсвою царицу [1. II, 161, 356, 589]. Так что не отдавала Елена приказов! Иначе, какое же это похищение!