Брайан Эвенсон: Катализатор

Йенси выгнул спину, поднял голову и с силой опустил ее вниз, ударив Кэлли в лоб. Она вскрикнула, и хватка ее ослабла. Йенси ударил снова, и на этот раз ее глаза закатились, и она потеряла сознание.

Но даже теперь она продолжала крепко сжимать оружие, и Йенси едва не сломал ей пальцы, вырывая его. Он отшвырнул винтовку в сторону, тяжело дыша, поднялся на ноги и, держась за обожженное плечо, заковылял к брату.

Он проделал такой долгий путь и наконец оказался рядом с Иштваном. Где-то там, внутри этого странного, безумного, фальшивого пророка скрывался его брат. Он был там. Должен быть там.

Йенси протянул руку и коснулся Иштвана. Поначалу тот, казалось, ничего не замечал, но Йенси не убирал руку, и наконец старший брат пошевелился, чуть отстраняясь от него.

– Иштван, я пришел за тобой, – сказал Йенси, но тот не ответил, и он продолжил: – Я пришел спасти тебя, вытащить отсюда.

Иштван еще отодвинулся, но Йенси шагнул вперед, снова положил руку ему на плечо и сказал:

– Это я. Йенси.

Иштван отбросил его руку.

Но Йенси не собирался так просто сдаваться. Он подошел к брату вплотную, обнял его обеими руками, здоровой и поврежденной, и крепко прижал к себе.

– Иштван, это в самом деле я. Ты видишь меня? Помнишь меня?

Но Иштван лишь молча вырывался.

– Брат, просто посмотри. Посмотри и узнай меня.

Иштван зарычал от ярости и отчаяния, попытался ударить Йенси, но тот не разжимал объятий.

– Иштван, я здесь ради тебя.

Иштван молча нанес ему сильный удар в лицо, но Йенси по-прежнему держал его. Иштван ударил еще раз, и еще, и еще, но Йенси не отпускал. Иштван бил все сильнее, и лицо младшего брата скоро превратилось в один большой кровоподтек, на раненом плече лопнула корка, и из-под нее снова засочилась кровь. Голова его безвольно моталась из стороны в сторону, но он продолжал прижимать брата к себе.

Что-то происходило, Иштван чувствовал это. Пелена, которая опускалась перед его взором и на которой, как на экране, он начинал видеть картинки иного мира, истончалась, в ней появлялось все больше и больше прорех, она уже не могла вместить все образы того мира. Иной мир словно просачивался, утекал сквозь эти щели. Образы матери, Фишера и Конна больше не казались такими реальными, какими были на протяжении последних дней. Нет, с ними явно что-то было не так: они становились ненастоящими, выглядели как куклы-марионетки, их движения сделались искусственными, неживыми. Как Иштван вообще мог поверить, что ему являлся тот самый человек, которого он убил? Как мог поверить, что они способны меняться друг с другом лицами?

Его руки продолжали двигаться. Он колотил по чему-то или кому-то, пытавшемуся выдать себя за его брата. Но это не мог быть брат. Йенси находился в миллионах миль отсюда, на безопасной Виндоге. Его не могло быть здесь. Это все очередная хитрость.

Пелену уже всю изодрало в клочья, она почти исчезла. Иштван стал постепенно расслабляться, начал осознавать окружающее. Движения его перестали быть механическими. Удары, которые он наносил по существу, маскирующемуся под брата, становились все слабее, и в конце концов он опустил руки.

В ту же секунду Йенси разжал объятия, пошатнулся и, весь залитый кровью, рухнул на пол. Иштван безразлично наблюдал за его падением, потом подошел и уставился на него. Да, этот человек выглядел как Йенси, точь-в-точь как он, и не продолжал меняться, как это происходило с другими мертвецами.

Иштвана охватили сомнения. Что, если это действительно брат? Что, если он убил Йенси?

Он осторожно склонился над телом и пригляделся, внимательно изучая черты лица человека, так похожего на брата. Лицо матери всегда было именно таким, каким он его запомнил, каким видел ее в последнюю встречу. Образ запечатлелся в его памяти, и это было одним из доказательств ее нереальности. Иштван понимал, что на самом деле это Обелиск говорит с ним в ее образе. А вот лицо Йенси отличалось от того, какое он помнил.

Он дотронулся до лица брата:

– Йенси, это правда ты?

И тут снова опустилась пелена. По крайней мере, попыталась опуститься. Резко заболела голова, и он увидел за телом Йенси свою мать. Она стояла и смотрела на него. Не мать, ее призрак. Тот самый призрак, который он видел все эти дни, нисколько не изменившийся.

«Нет, Иштван, – сказал призрак матери, – это обман. Это вовсе не тот человек, о котором ты думаешь. Не Йенси. Он не настоящий».

– Не настоящий? – спросил он.

Призрак пытался убедить его в нереальности Йенси. И Иштван мог поверить в это, если бы не видел разницу между призраком матери и человеком, лежавшим перед ним на полу. Лицо матери всегда было одинаковым, ничуть не менялось от раза к разу. А этот человек был очень похож на брата, только старше, чем Иштван его запомнил. И еще он был сильно избит, весь в крови. А это значило, что он не призрак, созданный Обелиском. Это значило, что Йенси должен быть настоящим.