Лора Липман - О чем молчат мертвые

Багли, крупный мужчина с редкими рыжими волосами, скривился:

— Миссис Хеннесси — хвостик? Та еще картинка… Миксер мне в глаза! Но пойми, Барб, твое продвижение по службе, мягко говоря, не совсем стандартно. Твои навыки работы в команде менее чем…

Барб с любопытством посмотрела на начальника, думая, какое же слово он подберет. Несущественны? Убоги? Но он даже не попытался закончить предложение.

— Мы зависим полностью от тебя. Когда система падает, а ты все исправляешь, мы экономим тысячи долларов. Я это знаю, и ты это знаешь. Ну пусть миссис Хеннесси пока думает, что она здесь главная. Просто возьми и извинись перед ней.

— Извиниться? За что? Я ни в чем перед ней не виновата.

— Ты назвала ее глупой.

— Я… что? — Барб рассмеялась. — Я всего лишь вспомнила старую поговорку: «Мастер глуп — нож туп». Про нее лично я ничего не говорила. Хотя, если честно, писатель из нее дерьмовый, не так ли? — Это она уже давно поняла. Раньше ей и в голову не приходило, что она может оценивать работы журналистов: Барб была специалистом по компьютерам и читала статьи, даже не отдавая себе в этом отчета. И за все время работы в «Фэрфаксе» она поняла, что миссис Хеннесси — дерьмовый писатель.

— Просто извинись перед ней, Барб, — велел главный редактор. — Иногда это самый лучший способ.

Она посмотрела на него исподлобья. « Ты хоть знаешь, что я могу сделать со всей вашей компьютерной сетью? Понимаешь, что я могу похерить все данные всего за пару минут? » По окончании ее испытательного срока Багли, который не имел права ее оценивать, так как ничего не смыслил в ее работе, написал в ее характеристике, что ей нужно «поработать над своим гневом». О да, Барб над ним работала! Она скапливала гнев в себе каждый день, признав его лучшим источником энергии.

— А кто извинится передо мной? — поинтересовалась она.

Майк понятия не имел, к чему она клонит.

— Слушай, я согласен, что миссис Хеннесси — заноза в заднице. Но она тебя не оскорбляла. А вот ты, по ее словам, назвала ее плохим писателем. Пойми, будет проще, если ты перед ней извинишься.

— Проще для чего?

— Проще для кого, — поправил редактор. Вот же засранец. — А точнее, для меня. Я здесь главный, верно? Так что просто попроси у нее прощения и избавь меня от всего этого.

Миссис Хеннесси сидела в комнате отдыха. Это было грязное, засаленное помещение, где стоял автомат с напитками, пластиковый столик и несколько стульев.

— Извините меня, — сухо сказала Барб.

Пожилая женщина с той же сухостью слегка склонила голову, как королева, свысока взирающая на своего подданного. Точнее, она смотрела бы на Барб свысока, если бы не сидела.

— Спасибо, — ответила она.

— Про мастера — это была всего лишь поговорка. — Барб не знала, что дернуло ее говорить дальше. Она ведь уже сделала, что ей сказали. — Я ничего такого не имела в виду.

— Я работаю журналистом уже тридцать пять лет, — сказала миссис Хеннесси. Вообще ее звали Мэри Роуз, и этим именем были подписаны все ее статьи, но в общении его никто не использовал. Ее всегда называли миссис Хеннесси. — Я работала в этой газете, когда тебя еще в помине не было. Благодаря таким, как я, вы можете строить собственную карьеру. Я писала о десегрегации [45] Движение против дискриминации чернокожих американцев. .

— Правда? Это было большой проблемой… — Барб спохватилась как раз вовремя. Она чуть не сказала «Это было большой проблемой там, где я выросла». Но ее звали Барбара Монро. Барбара Монро из Чикаго, штат Иллинойс. Она посещала большую школу в крупном городе. Почему именно большую школу? Всегда ведь есть какая-то вероятность встретить своего бывшего «одноклассника». В маленьких школах все друг друга помнят, а вот если ты учился в большой, то тебя легко могут забыть. Но она не знала, была ли десегрегация серьезной проблемой в Чикаго. Может, и была, но к чему рисковать, вдаваясь в подробности? — Это было большой проблемой в семидесятых, не так ли?

— Что верно, то верно. И я сама обо всем этом писала.

— Здорово.

Барб приняла искренне восторженный вид, но ее выдал голос, прозвучавший немного мрачно и саркастически.

— Именно здорово. И к тому же очень значительно, — заявила ее собеседница. — Куда более значительно, чем возиться с этими машинками, чтобы заработать себе на кусок хлеба. Я пишу историю. А что делаешь ты? Ничего. Ты простой механик.

Этот намек на оскорбление рассмешил Барб. Забавно, как, по мнению миссис Хеннесси, должно выглядеть едкое замечание! Но ее смех только еще больше спровоцировал старушку.