Питер Джеймс - Одержимость

– Каким образом?

Он пожал плечами:

– Я много чего знаю.

– Например?

Он презрительно хохотнул, и у нее возникло желание ударить его.

– Ваших знаний оказалось недостаточно, чтобы спасти от смерти моего сына, – ядовито сказала она вдруг – эти слова вырвались у нее против воли.

Он опустился на колени перед кофейником, приподнял его.

– Черный, без сахара.

– Спасибо.

Она ждала ответа, но напрасно. Отто стоял на коленях перед кофейником, а она смотрела на него, испытывая странный приступ тошноты.

Когда он наконец повернулся, в его глазах горела ярость.

– Извините, Отто, – неожиданно Алекс занервничала, – это было не очень красиво с моей стороны.

Она почувствовала злость, беззвучно кипящую в нем. Вдруг он показался ей гораздо старше, чем подобает студенту. Даже старше ее самой.

– Я иногда говорю вещи, которые вовсе не имею в виду, – добавила она.

Он сел на полу, прислонившись к стене. Его злость стихала, это снова был молодой человек, обычный студент.

– Откуда вы знали, что я приеду? – нерешительно улыбнулась Алекс.

– У меня иногда случаются предчувствия, – заговорил он сухим отстраненным голосом, словно диктовал в микрофон. – Что-то произойдет. Иногда что-то серьезное, иногда мелочь. Иногда ничего не происходит.

– А что происходит?

– Предчувствия сбываются. – Он отхлебнул кофе и посмотрел на нее, словно зондируя взглядом. – Но я ничего не могу исправить. Предупреждения бесполезны.

– Почему? – смущенно спросила она.

– Потому что оно как бы уже и случилось. Исправить ничего нельзя.

– Вы приготовили мне кофе.

– Да, приготовил, конечно. – Отто пожал плечами. – Но кофе – это ерунда.

– Вы предвидели катастрофу? Знали, что она случится?

– Нет. Ничего. – Он помолчал и пожал плечами. – Если бы я и видел…

– Вы знаете, почему я приехала?

Он не ответил.

Она посмотрела ему в глаза, попыталась понять, что в них. Стараясь не замечать легкой насмешки, заглянула глубже, но ничего там не увидела. Это было все равно что смотреть в ночь сквозь оконное стекло.

– Отто, попробуйте вспомнить кое-что; вам это будет не очень приятно, но для меня очень важно. Вы мне поможете?

– Если смогу.

– Вы столкнулись с легковой машиной, да?

– Да, конечно.

– А что случилось перед этим?

– Не помню. Я сидел в машине, а в следующее мгновение оказался снаружи.

– Пожалуйста, попытайтесь.

– Меня мучило похмелье. Вечеринка была веселой. Не знаю, что сказал бы Фабиан.

Он ухмыльнулся.

– Чему вы улыбаетесь?

– Он уложил в постель хозяйскую дочку. Провел с ней ночь. – Отто покачал головой. – Невероятно, он всегда убалтывал девчонок.

– Но они у него никогда не задерживались?

Он посмотрел на нее, отвернулся:

– Это не имело значения.

– Для вас – да. А для него?

Отто пожал плечами:

– Ваш сын был настоящим мерзавцем по отношению к женщинам, миссис Хайтауэр, давайте лучше на этом и остановимся.

– Вы что имеете в виду?

Он покачал головой.

– Какое это имеет значение теперь, когда его… – Она запнулась. – Вы не можете мне рассказать?

– Это не важно, правда. – Со странной улыбкой Отто помешал кофе. – Мы ехали, болтали, я сидел на переднем сиденье, Чарльз и Генри – сзади. Я не пристегнулся – защелка в «гольфе» очень неудобная. Светало, мы ехали со включенными фарами. Фабиан разговаривал с Чарльзом, он оглянулся, и я вдруг увидел перед нами эти фары, они мчались прямо на нас, высокие фары. Я подумал, это грузовик.

– Что?

Алекс поймала себя на том, что непроизвольно выкрикнула свой вопрос. Вдруг ее затрясло, она дрожала в недоумении и смятении. Голова у нее закружилась, пол вдруг начал уходить из-под ног, она словно оказалась в лодке, поднятой на гребень волны. Пришлось обеими руками ухватиться за подлокотники, чтобы не упасть.

– Грузовик?

– Оказалось, что это старый «ситроен», большой, высокий, а мы в «гольфе» сидели низко. Он казался грузовиком. Фабиан, наверное, тоже так подумал. Он крикнул: «Грузовик!» А потом я очнулся на траве или в грязи… не помню толком.

Кресло превратилось в качели и наклонялось то в одну, то в другую сторону, словно жило собственной жизнью. Алекс боролась с креслом, противостояла его шатанию, упорно не отводя взгляда от глаз Отто. Они были как ночь.

– Боюсь, это мало что вам говорит.

– Иногда, – сказала она, чувствуя легкий трепет в животе, – человеку достаточно и малого.

Дом выглядел свежим и чистым, в нем пахло полиролем. Мимса оставила очередную невразумительную записку: «Дарагая миси Хайтау, фсе сделала. Для окан чистки ни асталась. Праблемы с нижним туалетам, абои не липнуть стина. Дазавтра».