Питер Джеймс - Одержимость

Она рассмеялась, потом снова замолчала, слушала музыку. Валторна играла в быстром темпе – самый зажигательный, самый веселый Моцарт. Она поймала себя на том, что постукивает ногой в такт мелодии, почувствовала ритмичное постукивание руки Мейна по ее плечу.

– Господи, – она вздохнула, – ну почему это должно было случиться, почему?

– Ну…

– Это и есть объяснение происхождения жизни?

– Что?

– Ну… – повторила она его мычание.

Он наклонился, звякнула чашка, потом он отхлебнул кофе, потом снова звякнула чашка.

– Все образуется, девочка, но не сразу. Нужно много времени. Жаль, что я не был с ним знаком.

Ей вдруг захотелось сказать ему: «Ты его узнаешь!» Неожиданно на нее накатил странный прилив возбуждения и даже оптимизма. Отхлебнув кофе, она сказала:

– Знаешь, забавно, как сейчас меняется у меня настроение – вверх, вниз. Нередко по нескольку раз за час.

– Так еще будет продолжаться какое-то время, – кивнул он.

Она посмотрела на него:

– Ты специалист во всем?

– Нет-нет, ничего подобного. Малые знания – вещь опасная.

– Значит, у тебя большие?

Его пальцы сжали ее плечо.

– Упаси боже, нет. – Он помолчал несколько секунд. – У нас в школе был учитель, напыщенный маленький человечек, он нам говорил с чувством собственного достоинства, что никогда в жизни не водил машину и не знает, как это делается. Но при этом он имел квалификацию машиниста паровоза.

Алекс улыбнулась.

– Он управлял паровозом в двадцать шестом году во время всеобщей забастовки, проехал от вокзала Кингс-Кросс до Эдинбурга без единой остановки. Он говорил, что ему принадлежит неофициальный рекорд скорости на этом пути.

– В жизни полно странных маленьких людей, которые заняты странными маленькими делами.

Она увидела, как лицо Мейна приближается к ней, увидела рябинки на его бледной коже, рыжеватую щетину усов и в удивлении отодвинулась. Потом ощутила, как мягкая рыжая щетина щекочет ее нос, губы, увидела голубые умные глаза с рассеянным взглядом. «Вот такие глаза видишь у дантиста», – подумала она.

Потом черты вдруг изменились – перед ней был Фабиан.

– Нет! – воскликнула она, резко отпрянув. – Нет!

Фабиан растворился, и перед ней предстал пораженный Мейн. Несколько мгновений он не двигался, потом на его лице появилось смущенное, робкое выражение.

– Извини, – сконфуженно сказал он. – Я… э-э-э…

Ее трясло, и она не сводила с него вытаращенных глаз. Она видела Фабиана как живого. В этом было что-то трогательное и в то же время ужасно непристойное. Господи боже, какие жуткие шутки играет с ней ее мозг.

– Извини, Филип. Я просто… не знаю… не готова.

Его рука соскользнула с ее плеч, он наклонился, оперся локтями о колени.

– Нет, это моя вина, целиком и полностью, – сказал он. – Просто ты так… безумно привлекательна, что я… я…

Он выпрямился, улыбнулся ей дружелюбной потерянной улыбкой.

– Я, пожалуй, пойду лягу, – сказала она.

Он посмотрел на часы.

– Господи, уже поздно. – Он медленно встал, снова огляделся, увидел вдруг страх на ее лице. – Как ты тут – не пропадешь?

Она кивнула, сморщилась.

– У меня нет другого выхода, верно?

Мейн вышел в коридор. Было холодно. Он потер ладонями плечи и прошел на кухню. Тут вообще царила зима. Он огляделся. Стены тоже влажные, или это игра его воображения? Он внезапно почувствовал себя очень неловко: дом не принимал чужака, гнал прочь. Филип намеренно без спешки взял пиджак со спинки стула, надел, потом остановился, огляделся. Он чувствовал, как холод проникает сквозь кожу. Подошел к стене, потрогал ее, провел по ней пальцем – стена была сухая. Он поднял голову к потолку; от холода его начало трясти. Он двинулся к двери, развернулся и еще раз окинул кухню взглядом.

– Сгинь, – громко, твердо сказал он и пошел по коридору.

– Ты что-то сказал? – спросила Алекс, выходя с подносом из гостиной.

– Я? Нет.

– Я была уверена, что слышу твой голос.

– Это я Блэку.

– Вот как.

Он вытащил из кармана собачий поводок. Неожиданно Блэк оживился, запрыгал, весело залаял.

– Домой, мальчик.

– Спокойной ночи, Филип.

– Спасибо за ужин.

– Спасибо за вино. – Она подалась вперед и поцеловала его в щеку. – Осторожнее за рулем.

– Ты можешь ночевать у меня, если… мм… если хочешь. У тебя будет своя комната, приезжаешь, уезжаешь… если ты не хочешь…

Она отрицательно покачала головой:

– Спасибо, но здесь мой дом. Я должна заново привыкнуть к нему, только и всего. Фабиан, так или иначе, редко тут бывал.