Наталья Александрова - Волшебные стрелы Робин Гуда

Лариса следила за ним с любопытством, но без большой надежды – вряд ли он сможет так вот запросто найти «то, не знаю что».

Наконец, разглядывая стоячий камень – дольмен в правом нижнем углу, реставратор заинтересованно проговорил:

– А что вот это такое?

На сером, поросшем мхом валуне, на самом его краю виднелся крошечный, едва заметный значок. Это могла быть просто выбоина в камне, оставленная случайным ударом, однако, в отличие от прочих выбоин и царапин, этот значок был геометрически точен, в нем чувствовалась человеческая рука.

Лариса снова увеличила нужный фрагмент фотографии – и они с реставратором смогли разглядеть таинственный значок.

Это было что-то вроде восьмиконечной звезды с неравными лучами – четыре луча чуть более отчетливых, четыре – более бледных.

– Что это такое? – спросила Лариса.

– Это роза румбов, – ответил Владимир Михайлович.

– Что? – переспросила Лариса. – Какая роза?

– Румбы, – терпеливо ответил реставратор, – Это направления на стороны света, позволяющие ориентироваться в море и на суше. Общий их рисунок и называется розой румбов. Такой рисунок наносится на картушку компаса. Четыре более ярких луча этой розы – основные направления: север, юг, запад и восток. Точнее, норд, зюйд, ост и вест. Четыре более бледных луча, расположенные между основными, – производные, или дополнительные. Это зюйд-вест, норд-ост, зюйд-ост и норд-вест. По-русски – северо-восток, юго-запад и так далее.

– Это я слышала, – кивнула Лариса, – есть даже такие непромокаемые куртки – зюйдвестки. По крайней мере, были когда-то.

– Совершенно верно.

– Только вот для чего здесь изображена эта роза румбов? И кто ее нарисовал – Масальский или тот неизвестный шутник, который пририсовал часы?

– Думаю, это сделал наш неизвестный «шутник». Если только он действительно был шутником, а не человеком, который хотел передать важную информацию.

Владимир Михайлович взял в руки листок, на котором нарисовал циферблат, и поднес его к экрану телефона с выведенной на него розой румбов.

– Вот в чем дело! – проговорил он наконец радостно. – Я понял, что он хотел нам сказать!

– Говорите же!

– Роза румбов – это ключ к циферблату, подсказка, как его следует понимать. Стрелки часов – это вовсе не то, чем они кажутся на первый взгляд. Это – географические направления, указывающие стороны света. Часовая стрелка, стоящая ровно на двенадцати, указывает нам на север, а минутная, которая стоит на трех, – на восток. Вместе они задают направление на северо-восток…

– Это очень интересная мысль, – с долей сарказма проговорила Лариса, – только как ее понимать? Северо-восток от чего? Куда и на что указывают нам эти злополучные часы?

– Да, это, конечно, вопрос… – смущенно протянул Владимир Михайлович. – А нельзя ли мне рассмотреть саму эту картину? Может быть, при ближайшем рассмотрении я пойму, в чем здесь дело?

Лариса подумала, что провести Владимира Михайловича в музей ей не составит труда – Вилена, музейная сотрудница, в память Ларисиной тетки сделает для нее все что угодно…

– Прямо сейчас и пойдем, а то еще музей закроется! – сказала она, вставая.

Кот Ерофей зашипел, когда она аккуратно ссадила его с колен, и дал понять, что меняет свое мнение о ней в худшую сторону. Мало того, что сама не сидит спокойно, так еще норовит и хозяина из дома увести. А это уж совсем никуда не годится.

– Извини уж, дела! – сказала Лариса.

Кот ее извинений не принял.

Однако на этот раз в музее было настоящее столпотворение. В фойе толпились в основном особы женского пола, самого разного возраста и облика. Были здесь унылые дамы не первой молодости со следами былой красоты, чем-то похожие на увядшие цветы, высохшие и поблекшие между листами старой книги, были восторженные интеллигентные старушки, попадались и хорошенькие молодые девушки, непонятным ветром занесенные в этот паноптикум. Среди всего этого женского царства Лариса заметила двух-трех молодых людей, чем-то неуловимо похожих друг на друга. Впрочем, сходство было не только внутреннее, но и внешнее – этих молодых людей отличала сутулость, унылые взгляды и сальные, редеющие волосы.

Как только Лариса и Владимир Михайлович вошли в фойе, к ним устремилась одна из дам среднего возраста.

– Мест нет! – воскликнула она трагическим голосом. – Зал и так переполнен! Приходите в следующий раз!

– В чем дело? – удивленно переспросила Лариса, оглядывая фойе в поисках Вилены Кардашовой. Что-то ей подсказывало, что ее знакомая должна быть здесь.