В. О. Ронин: Лучший приключенческий детектив

Грунтовка, откуда его мотоцикл только что выехал, как будто побывала под артобстрелом. Спина под жилеткой стала мокрой, пока он лавировал между ухабами и выбоинами, выхваченными из темноты светом треснутой фары. Проехав через мост над железнодорожными путями, мотоциклист свернул на асфальтовую дорогу, рассекающую лес на черные лохматые половины. Яркая луна выбралась из-за туч и осветила идеально-ровное дорожное полотно, плавно уходящее под горку.

– Клевый трек, – обрадованно пробормотал мотоциклист, стягивая шлем с головы. – Фу-ух! – Вытер пот со лба.

Июнь в этом году выдался необычайно душным, отчего привычная байкерская амуниция казалась жаркой и тяжеловесной. Он прибавил газу, желая вознаградить себя за предыдущие полчаса мучений. Мотоцикл бодро ревел, ветер обдувал разгоряченную голову и развеивал глупые опасения. «Гуляем дальше. Главное, свалить воврем…»

На дорогу перед колесом обрушилось что-то рогатое и черное. В следующее мгновение байкер вылетел из седла и, совершив полуоборот в воздухе, рухнул на асфальт вниз головой. Больше он не двигался.

Лучи двух фонариков проскакали по лежащему на обочине мотоциклу, картинно-вращающемуся переднему колесу и скрестились на темной луже, медленно расплывающейся под головой байкера.

– Закончились твои покатушки, – прокомментировал равнодушный голос. Огромная коряга с треском приземлилась в заросли на обочине. – Посмотри мотоцикл, а я здесь поищу.

– Ничего, – спустя пару минут прошипел сообщник.

– Вот уро-од! Где его наплешник?

– В кусты отлетел.

– Придется найти и там посмотреть. Вдруг…

Равнодушный подкинул в воздухе трофейный мобильник.

– Документы тоже забрал. В реке утоплю. Здесь его никто не знает, только кликуху.

– Похоронят как бомжа.

– Да, плевать. – Похороны совершенно не взволновали равнодушного.

– Куда он ее дел?

– Походу, той рыжей девке отдал.

– Мне ее совсем не жалко. Сама себе приговор подписала.

– Спасибо, тетя. Не надо, тетя.

Алиса переминалась у двери в прихожей с мобильным телефоном в руке. Она поглядывала на себя в зеркало, но мысленно видела раскидистые пальмы, бирюзовые волны и шустрые стаи мальков на песчаной отмели.

– Ты меня слышишь? – голос тётки вернул ее с морского побережья в городскую квартиру. – Говорю, двадцать три тебе исполнилось, а никто толком не воспитывал. Твои родители…

Родители часто ездили на гастроли. Музыканты камерного оркестра – занятые люди. Раньше она подолгу оставалась с бабушкой, потом научилась жить самостоятельно. Но два года назад объявилась дальняя родственница, чья-то сводная сестра Софья Эдуардовна и замучила её, и разговорами, и воспитанием.

– Сегодня ночью был приступ, – пожаловалась Софья Эдуардовна.

Это ее любимая тема. О своем здоровье она может говорить бесконечно. Алиса взглянула на циферблат настенных часов: кривой нотный стан, сверкающий знак бемоль в центре, веселый трубач висит на часовой стрелке, а пляшущий саксофонист на минутной. Часы Алисе не нравились, но дарёному тетушкиному «коню» в зубы не смотрят и не обсуждают.

– Измерила давление и пришла в ужас!

Действительно, ужас: совсем не осталось времени. Чтобы освободить руки, Алиса прижала мобильник плечом к уху и занялась срочными сборами. Когда расчёска и помада упали в сумку, стрелка музыкальных часов угрожающе дернулась. Алиса подхватила с тумбы чёрный футляр. «Скрипку взяла. Ключи…где ключи?». Рассказ о здоровье был далек от финиша.

– Будьте здоровы, тетя. Мне выходить пора.

Алиса скользнула взглядом по отражению в зеркале и увидела чересчур высокую и слишком худую девицу, нерешительно топчущуюся на месте. Тёмно-серые глаза казались огромными на болезненно-бледном лице. «Три дня подождать. И тогда солнце-море, полосатые шезлонги, бархатные листочки мяты в коктейле…» Она автоматически опустила футляр на тумбочку, пригладила соломенного цвета волосы и одернула низ короткого жакета.

– Я к тебе обращаюсь! Сейчас Виктор заедет…

Тетя всегда делала ударение на букву О: ей казалось, что при такой постановке имя звучит шикарнее, и получался ВиктОр.

– Не надо Виктора! – с ударением на И бурно реагировала Алиса.

Ее громкое восклицание вызвало движение в зале: там тяжело вздохнули и заворочались. Послышалась недовольная возня, хриплое бормотанье. Алиса шагнула назад и, вытянув шею, посмотрела на диван: клетчатый плед бугрился и шёл волнами. Увы, не морскими. Впрочем, спустя полминуты возмущение утихло, вздохи перешли в сопенье.