`Ohsar G. Swan - Pro человека человечеству. Том I

Воистину прав был Заратустра, утверждая о том, что «то, что неспособно нас убить – непременно делает сильнее». В полном варианте рукописи, которую ныне «конспектирую», подробности моего становления. Для сокращения объёма «Pro», в целях большой вероятности «Его» издания, счёл возможным и их опустить. Тем не менее, вкратце стоит проинформировать, что и во времена моего становления, по дни нашего настоящего, мистике в моей жизни места было и есть предостаточно. «Эффект бабочки» – термин в естественных науках, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем: незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия где-нибудь в другом месте и в другое время. Так вот мышление и плоды созидания более активных индивидов среды человеческой оказывают на жизнь и перспективы всего человечества и более соразмерное влияние. А оттого всеми тяготами и страданиями в жизни своей такие индивиды преображают жизнь всего и вся во Вселенной, в независимости от желаний того менее осознанных и слабых духом сущностей Создателя.

Чего более всего страшится человек в современном тоталитарном обществе – порой пуще физической смерти, неизлечимого заболевания, инвалидности и тюремного заключения, – так это попасть в «психушку», вследствие чего стать изгоем этого общества, а то и всего человечества. Так вот и этот путь мной сознательно пройден, после заинтересованного ознакомления по учебникам с положениями психологии и психиатрии. Всего трижды принудительно (и вообще) изолировался от общества в данного рода заведения. В первый раз в 1986 году – за попытку открыто пройти в посольство США, загодя согласованной с его работниками. Вследствие этого в стране впервые появилась разоблачительная публикация в СМИ (в газете «Комсомольская Правда») о беззакониях в отечественной психиатрии – на примере беззакония в 14 отделении столичной Психиатрической больницы им. Гиляровского, в котором (отделении) и подвергся «экзекуции» со стороны психиатров за действо, легитимность исполнения коего Конституцией страны мне словесно гарантировалась.

По выходу из данной психушки, заведующий отделением меня предупредила, что в целях моей безопасности мне не стоит больше наведываться в столицу страны, как и по месту проживания отныне необходимо избегать публичных мероприятий и скопления народа, поры «перестроечной» действительности страны. Не прислушался и оказался, после года тюремного (подследственного) заключения, на год на принудительном лечении теперь уже в республиканской, РСО-Алания, психушке. Меня задержали при «досмотровом контроле» на авиарейс из Владикавказа в Москву, обнаружив «при мне» гашиш. Причём, сперва его обнаружили в папиросе, вложенной в початую пачку сигарет «Темп», якобы выуженной из кармана моего пиджака. Но в другом кармане моего пиджака была початая пачка сигарет «Bond Street», початый блок которых затем для досмотрщиков выявился и в ручной моей клади. А потому меня сопроводили в уединённую досмотровую и без присутствия понятых предъявили, что нашли при мне ещё «камешек» гашиша. Следствие проходило со множеством нарушений УПК страны. Тем не менее вина моя не была доказана – вследствие чего меня принудили съездить на судебно-медицинскую экспертизу в столицу страны, в институт им. Сербского, после чего, по возвращению, и заперли в республиканскую психушку на принудительное лечение.

Надо заметить, что в первые же сутки моего нахождения в республиканском СИЗО (следственном изоляторе), меня до «полусмерти» избили надзиратели, под руководством «прежнего» сотрудника КГБ (чем он сам по нетрезвости бравировал, считая, что тем самым, статусом, приоритетней прочих), и проволоча моё окровавленное тело по тюремным коридорам, закинули в одиночный карцер, где я вскоре и очнулся, в первый раз побывав и вернувшись с того света. После этого мне удалось через следователя пожаловаться в прокуратуру на избиение и прекратить их в данном СИЗО вообще. По переезду из тюрьмы в дурдом меня опять избили, но уже санитары психушки – на что в стране и по сей день жаловаться некуда, разве что заведующему отделением, офицеру КГБ, который и заказал избиение. В этой психушке меня и парализовывали, применением врачами недозволенных в лечении препаратов, а также оными усердно расщепляли клетки моего головного мозга, прежде прификсировав к кровати-шконке «на вязки». Только лишь усилиями моей младшей сестры Эммы* и её приятелей, имевших связи с сотрудниками спецслужб страны, мне через год и удалось «соскочить» с этой «прожарки»…