Мария Спасская - Флейта гамельнского крысолова

— Спасибо, я не голодна.

— Тогда, может, прогуляемся по Чистопрудному бульвару? Смотрите, какая красота!

— Что-то не хочется.

— А давайте, я покажу вам катакомбы?

— Какие катакомбы?

— Самые настоящие. Про которые бомжи рассказывали. Здесь, прямо под нашими ногами, на много этажей вниз уходят подземные ходы. Пойдемте, посмотрим! Очень интересно. Не пожалеете.

— Как-нибудь в другой раз, сегодня я очень устала.

Участковый Ласточкин с сожалением покачал головой и ласково мне улыбнулся.

— Какая вы упрямая. Счастливо, Берта. Рад был повидаться.

Смешной он, этот Андрей Сергеевич. И глаза необычные. Очень внимательные. Смотрит так, как будто пытается заглянуть мне в душу. И что ему там надо, в моей душе?

Я брела по пустой улице, мимо арки проходного двора, не отрывая взгляда от сверкающих вдали огней метро, и вдруг рывок — и сумка сдернута с моего плеча, и только убегающие шаги слышны в подворотне. Ну вот, ни ключей от дома, ни денег, ни смартфона. Куда мне теперь идти? Разве что в подвал. Там хотя бы переночую.

Сказать, что соседки удивились моему возвращению — ничего не сказать.

— Ну, Берта, ты даешь! Ни минуты без приключений! — восклицала Анжела, собирая грязную посуду с прилавка и слушая мой рассказ.

— На-ка вот, выпей коньячку, — успокаивала Нина, доливая в мой стакан остатки из бутылки. И тут же с любопытством уточнила: — Что, прямо так вот и вырвали сумку?

— Угу, — кивнула я, опрокидывая в рот чашку с янтарной жидкостью, обжигающей пищевод.

Собираясь уходить, Нина прошлась по магазину и великодушно предложила:

— Ложись в подсобке, на мешке. Там нормально. Я пробовала. Только свет погаси, а то нагорит много, проблемы с хозяином будут.

— Само собой, — пообещала я.

— Ну все. Пока. До завтра, — помахала мне Анжела, следом за Ниной покидая подвал.

— Спокойной ночи, девушки, — улыбнулась я, прикрывая за ними дверь и запираясь на ключ.

Вернувшись в павильон, взяла с прилавка книгу и пролистнула желтые от времени страницы. Из аннотации следовало, что под псевдонимом Сирин творил Набоков. Давно еще, в самом начале писательского пути. Какое интересное совпадение. Набоков называл себя Сириным. И мой коллега Ромка — Сирин. Под действием коньячных паров сие совпадение показалось мне символичным до необычайности. Пробежав глазами поэзию мэтра, я перешла к его прозе. Произведение, которое я начала читать, называлось «Камера обскура». Вещь настолько захватила меня, что я, не отрываясь и почти не дыша, просидела над ней всю ночь. Лишь перевернув последнюю страницу, я смогла перевести дух. Да, здорово написано. Потрясающая история. История любви. Страсти. И предательства. И тонкой, виртуозной издевки, способной кого угодно свести с ума. Только прирожденный карикатурист способен считать, что самое смешное в жизни основано на тонкой жестокости.

Загремевший в замке ключ заставил меня отложить книгу и сладко потянуться.

— Привет, Берта! — заходя в магазин, проговорила Нина. — Ты что же, так и не ложилась?

— Ерунда! — отмахнулась я, незаметно пряча книгу под джинсовку. — Выспаться всегда успею. Сейчас умоюсь и схожу прогуляюсь.

— Ну-ну, иди, прогуляйся, пока Сан Саныч не пришел, — разрешила приятельница.

На улице ярко светило солнце, и после спертого воздуха подвала хотелось дышать полной грудью. Я несколько раз глубоко вдохнула и двинулась к библиотеке. Она располагалась прямо за нашим домом, на первом этаже шестиэтажного салатового здания. Потянув на себя тяжелую дубовую дверь, я оказалась в вестибюле.

— Что-то вы рано, — хмуро пробурчал охранник. — Вы в читальный зал?

— В абонемент.

— По коридору прямо и направо.

Среди бесконечных полок с книгами за высокой конторкой сидело прелестное зеленоглазое создание и красило ногти.

— Добрый день, — поздоровалась я. И, как можно доброжелательнее улыбнувшись, проговорила: — Милая девушка, вы мне не поможете?

— А что случилось? — заинтересовалась красотка.

— Да вот. — Я выложила на стойку книгу. — Один знакомый у меня забыл и не заходит. Это же ваша книга, библиотечная?

Девушка мельком взглянула на томик и оскорбленно дернула плечом.

— Ну, наша. И что?

Я склонилась к самой стойке и тревожно зашептала:

— Тот, кто забыл книгу, мне денег должен и не отдает. Похоже, скрывается. Вы мне адрес его не дадите?

— И много должен?

— Прилично.

И, припомнив уехавшего Добрыню, мстительно выдохнула:

— Двести пятьдесят тысяч.