Александр Коренюгин - Не помогайте мне. Я сделаю все сам

Тимофей тогда, как и большинство его собратьев по службе, внутренне не одобрил принципиальную служительницу закона, тем более, что парень к тому времени был уже мертв. Посмертная реабилитация по нескольким статьям Уголовного Кодекса к жизни парня не вернула, но довела до смерти его мать. Женщина умерла от инсульта, когда узнала, что сын погиб из-за нездоровых амбиций следователя. Скандал замяли, судью постарались без шума и огласки досрочно отправить на пенсию. При этом следователь за превышение полномочий получил по службе замечание и остался при своей должности.

Тимофей вспомнил эту историю и поставил себе вопрос:

«Если бы это случилось сейчас, как бы я поступил? — И ответил, не раздумывая, — я бы поддержал правдолюбку судью и отстаивал ее позиции. Сейчас я знаю, что бывает с людьми, которые мной, или подобными мне, без разбирательств и доказательств отправлены на долгие годы за колючую проволоку. И словосочетание „презумпция невиновности“ для меня перестало быть пустым словосочетанием, приобрело смысл и наполненность. Кто-то умный и ответственный придумал это понятие для защиты людей, попавших под следствие. Наверное, прав Алексей — судьями не становятся, ими рождаются. Чувство справедливости человек получает при рождении. Его невозможно моделировать самостоятельно. Или оно есть, или его нет, и никогда не будет. Ну, да ладно. Прекращаю философствовать, и в путь. У меня на сегодня два вопроса: встретиться с Настей и поговорить с начальником спецучреждения, в котором Фаина обрела вечный покой»

Место проживания Насти Тимофей нашел без особого труда. Районный центр не приветствовал многоэтажную застройку жилых домов. Люди привыкли жить без соседей и мест общего пользования. Своя земля, свой огород, сад и цветы, ну что в этом плохого? Пусть себе живут, как привыкли — места всем хватит, зато городок утопает в зелени и цветах. И издержки на коммунальные услуги минимальны до предела — жильцы частной застройки давно привыкли содержать в чистоте и порядке не только придворовую территорию, но и проезжую часть перед домом.

Дом, в котором жила Настя не был похож на деревенскую хату. Красный кирпич, красная черепица, забор из бетонных плит, вместо привычных пластиковых окон — окна деревянные и зеркальное стекло. В остальном все то же самое, что и у соседей — сад, огород, теплицы и цветы. Дом был под охраной камер видеонаблюдения и овчарки. Тимофей встал лицом к камере и нажал на кнопку звонка. Из дома никакой реакции! Повторные попытки дозвониться до обитателей дома результатов тоже не дали. Тимофей решил навести справки о Насте у соседей — обычная практика правоохранителей, возможно, сработает и здесь.

Но соседи оказались на удивление неразговорчивыми. Их сосед, владелец кирпичного дома, якобы с соседями не общается, живет уединенно, кто у него сейчас гостит неизвестно, да и неинтересно. Девушку Настю соседи не видели, ее мать тоже не знают. И только одна старушка из древней селянской хатки минимально рассекретила дружную забывчивость жителей своей улицы.

— Это ты, милок, про Яшку, что ли? — на вопрос Тимофея вопросом ответила она. И не ожидая уточнение, сама же и пояснила, — поганый человек, этот Яшка. Потому и боятся. Как нынче таких людей кличат, не подскажешь? Тогда я скажу — бандит. Да, видела, две бабоньки у него объявились. Одна все по огороду работает, наймичка, одним словом. Другая барышня, гуляет по дорожкам или вечером с Яшкой куда-то едет. Иногда за руль сама садится. Мне кажется, что палюбовница она Яшкина. Все у них обнимашки да целовашки. Милуются, да вино в беседке пьют. А та, старшая, им все прислуживает. Ты вечером-то посмотри за их избой, сам все и увидишь. Ну, а я пошла, огород у меня еще не полот.

Тимофей решил, что, да, совет от старушки стоящий. После его трезвона в дверь Яшкиного дома, там, наверняка, зашторили наглухо окна и затаились. Нужно демонстративно снять осаду и уехать, вернуться вечером, но уже тихо и аккуратно. И совсем необязательно демонстрировать свою машину, ее можно оставить за углом.

«Поеду в спецучреждение, — решил Тимофей, — там сейчас в наличии будет вся администрация. Возможно, при власти все те же лица. Скорее всего, так и есть. Городок маленький, почти сельская глубинка. Ну, кто сюда согласится ехать? Да и работать при смертниках, еще та работа! Сегодня человек есть, а завтра его уже нет. Не каждому дано такое выдержать»

В кабинете руководителя сидел все тот же полковник, который здесь работал четыре года назад. Правда, тогда он был подполковником.