Александр Коренюгин - Не помогайте мне. Я сделаю все сам

— Чем он поможет, особенно после вынесения судом приговора? — удивился неразумности жены Тимофей, — Впрочем, на Фаину это похоже. Влюбчивая, глупенькая простушка, какой она была в молодости, такой и осталась в зрелые годы.

— Да, так оно и было, — подтвердил полковник, — И только, когда ее руки заломили назад, заковали в наручники и в сопровождении овчарки бегом потащили в отстойник, она, видимо, осознала, что натворила. Мне рассказывали, что из ее камеры вдруг послышался нечеловеческий вой, а потом все утихло. Когда надзиратели заглянули в камеру, она была уже на пороге в иной мир. Не спасли… Да и зачем? Конечно, адвоката ей наняли грамотного и уже с известным именем, возможно, его стараниями приговор бы отменили. Но у нее к тому времени была повреждена психика, она, как карточный домик разрушилась изнутри. Из камеры — в психиатрическую клинику, возможно, на всю жизнь. С такой силой биться головой о бетонную стену или пол смог бы только психически больной человек. Когда ее положили в ящик, чтобы захоронить, я заметил, что у нее волосы белые, мгновенно поседели. Ну, какая ее жизнь ожидала впереди?

— Ты знаешь этого следователя? Мне имя назовешь? — спросил Тимофей

— Его все знают, скрывать не имеет смысла. Он за отличную работу даже повышение получил.

Полковник взял листик бумаги, что-то на нем написал и передал Тимофею.

— Только я тебя прошу, Тимофей Сергеевич — наш с тобой разговор обсуждению не подлежит. Поговорили, и забудь с кем, и о чем говорил. Мне еще до пенсии доработать надо. А ты сам понимаешь, что руководство любого ведомства особо болтливых сотрудников не уважает. А если говорить откровенно, то я хоть и служу здесь не один десяток лет, а все-равно к смерти не могу привыкнуть. И не так к смерти, как к обреченным на смерть людям. Тяжелое это зрелище смотреть в глаза человеку, который приговорен к смерти, знает об этом и ждет палача. Страшно даже подумать — а если суд вынес несправедливый приговор? Или расследование проведено по ложному сценарию? Как с твоей Фаиной? У тебя есть еще какие-то вопросы ко мне? Задавай.

— Нет, вопросов нет. Но, есть просьба, — сказал Тимофей, — покажи мне могилу Фаины. Хочу цветы ей подарить. В деревне она выросла, любила полевые ромашки и васильки. Полевые я не нашел, зато садовые на рынке купил. Так покажешь?

— Покажу, конечно, — согласился полковник, — обычно тела расстрелянных семьям не выдают. Мы их закапываем в простых ящиках, столбиками и крестами могилы не помечаем. Но я помню место, где закопали Базылеву. Пойдем.

Свободный от застроек и посадок кусок земли в углу огороженной территории спецучреждения оказался кладбищем, где лежала Фаина. Полковник подвел Тимофея к декоративным кустикам и сказал:

— Это и есть могила Фаины Базылевой. И снова-таки, информация о захоронениях смертников секретная, поэтому клади свои цветы, и пойдем отсюда, подальше от любопытных глаз.

— Прости меня, Фаина, — тихо произнес Тимофей, — прости за то, что женился на тебе без любви и уважения и пустил свою семью в свободное плаванье на лодке без весел, рулевого и гребца. Прости, Фаина, за то, что загубил твою жизнь. Прости!

Полковник предложил Тимофею выпить по рюмке водки за упокой души его жены, посидеть в его кабинете, поговорить. Но Тимофей отказался. Его сегодняшние планы пока не были реализованы, да и алкоголь с вождением машины — вещи несовместимые и опасные.

Они распрощались, и Тимофей отправился в обратную дорогу. Предстояло определиться на открытой улице перед домом Яшки, где лучше всего просматривается внутренний двор, и беседка для комфортного отдыха с чаем или за рюмкой водки.

Районный центр, к моменту въезда Тимофея в город, вернее его возвращения, начинал свою обычную вечернюю жизнь. В редких окнах уже загорелся свет, освободившиеся от домашних забот женщины собирались на скамеечках посудачить о том, о сем, а заодно и маленьких детишек выгулять.

В дома с летних пастбищ устало плелись коровы, козы и овцы, а за ними пастухи на лоснящихся лошадках. Индейки, гуси, куры и утки прекратили гогот, бои и драки за зазевавшегося червяка и разошлись по своим сараям и насестам. Искрящийся днем воздух потихоньку менял цвет на серые оттенки, густел и наливался влагой.

Тимофей оставил свою машину на соседней улице, пешком подошел к дому Яшки, уселся на деревянную скамейку возле соседнего дома и вынул мобильный телефон. Конечно, не звонить, а только делать вид, что полностью поглощен свежей информацией, только что поступившей на его телефон.