Александр Гущин - Империя зла. Вызываю огонь на себя

– Онанизмом в бане занимался пару раз, лет в пятнадцать. Онанизм обеспокоил советскую разведку. Твоих разведчиков дед, чем породил, тем и убью, – косноязычно пояснял мореход-зомби.

– Сам породил, сам и убью, – поправлял косноязычника дед Лапа.

Разговор происходил на речке Кермешка, на Черном озере, что недалеко от развалин села Новотоцкого. В тот день Гущин поймал на живца зубастую щуку.

На берегу Александр познакомился с Трубицином. Одногодок Александра, Трубицин, хорошо знал Ленинград. Водил друга «по лебедям». Знакомил со знаменитыми пивными барами.

По таинственной случайности Гущин и Трубицин оказались на одном теплоходе. Сотрудника ГРУ Трубицина и матроса Гущина отселили в спецкаюту. Операцию по зомбированию личности Гущина провели в пассажирской, оборудованной шпионскими камерами спецкаюте флагмана.

Нейролингвистическое кодирование использовало все страхи вербуемого, включая его страх перед педерастией. Трубицын, притворившись пьяным переоделся в женскую одежду. Трубицын изображал гомика.

Вечером, на корме теплохода «Михаил Лермонтов», который по Атлантическому океану полным ходом несся к коммунизму, произошла контрольная проверка. По незаметной команде советских психофизиков, пьяный Гущин, смеясь, сделал попытку перешагивания за борт. ГРУ поняло, что этого человека, по команде, можно заставить совершить самоубийство. Сотрудник ГРУ «моторист», тот самый цыган Уваров, который тоже очутился на флагмане Балтийского морского пароходства, подтвердил этот факт. Михаил Исаевич Федосеев пишет, что Уваров и Трубицын «на чужом х…ю въехали в рай». Выполнили задание. На досье Гущина появилась спецпометка, означающая, что этого человека можно использовать как козла отпущения, как зомби.

Зомби – носитель секретной информации. Зомби по команде готов к самоуничтожению. Человек-зомби готов к самоубийству. Федосеев предполагал, что матроса Гущина в будущем могут сделать директором банка или Генеральным директором крупной фирмы. В таких банках и фирмах цивилизованные службы размещают засекреченные капиталы, кои нужны для спецопераций. В случае тревоги директор банка или директор фирмы прилюдно совершает самоубийство, уголовное дело прекращается. Денег не найти. Цивилизованные разведки мира так прячут концы. Не в воду, а в прилюдное самоубийство лоха.

Гущин-зомби легко подтвердил факт пьянства барменов теплохода, когда те вели по трапу еле волочащего ноги приятеля. На самом же деле бармены были трезвы. У приятеля случился сердечный приступ.

Примечание эксперта: Возраст, имя и отечество барменов и сотрудника ГРУ Уварова не приводятся, так как в настоящее время они выполняют секретные и ответственнейшие государственные задания.

Федосеев фамилии мореходов отмечал в судовой роли, записывал, затем отправлял информацию о методике работы советских психофизиков в американские или в английские разведывательные ведомства.

Сведения шпион переправлял через Оренбург, где на Рыбаковской улице у него была явочная квартира. Фамилии советских моряков-разведчиков начинались с имени капитана Арама Михайловича Оганова, которого Михаил Исаевич звал «Погановым». Дед Лапа уверял Александра, в том, что «Поганов» армянин, что его фамилия Поганян, что капитан «Поганов» знает, что происходит на его лайнере, он и санкционирует психологический беспредел спецслужб.

На измышления шпиона Гущин отвечал злобным смешком философа:

– Дед, ты сам гебешник, озлобился на свою организацию, чернишь всех по-привычке. Не верю, что старшие помощники капитана Сименский, Сигель Виталий, Чухонцев Виктор Иванович, Попов Николай Гаврилович, начальник радиостанции Зинченко, штурманы Рассказовский, Фролов, Говорушкин, 5-й помощник Устиянц, электрорадионавигатор Коршунов, электромеханик Бабаян, Жора Апаков, киномеханик Гапонов, столяр Костромин, матросы Николай Шалагаев, Шаранов, Кузнецов и те матросы, мотористы, официанты, стюардессы, курсант ЛВИМУ Чекиров, о которых тебе рассказывал, что они сотрудники КГБ – не верю.

Михаил Федосеев разъяснял философу-простофиле методы работы чиновников Империи зла.

– Память народа отнимают! Засекречивают очевидное! Секретность – воровство памяти народа! – кричал на всю степь предатель Родины.