Юлия Михалева - Что скрывает снег [СИ]

Софийский обычно не смотрел карточки и не наносил ответных визитов. Бесполезная трата времени, которого и без того в недостатке. Все, кто имел к нему дело, приходили сами. Генерал же покидал резиденцию либо по вопросам службы, либо по большим праздникам, когда Вера едва ли не силком вела его в избранные ею дома.

Нынешним утром, проведя мучительную бессонную ночь, он ощущал себя полностью опустошенным. Поднявшись задолго до рассвета, попробовал было работать - но скоро бросил. Мысль не шла, возвращаясь к невидимым призракам.

Какое-то время Софийский бесцельно слонялся по резиденции. И вот, так и не найдя себе занятия, остановился у громоздкого кофейного стола и принялся перебирать разношерстные листы плотной бумаги. Яркие и безликие, простые и тисненные - они столь же различались меж собой, что и люди, их оставившие.

- Пожалуй, я выйду с визитами, - через арку объявил Софийский адъютанту, читавшему местную газету в гостиной.

Тот разом оживился.

- Позволите составить вам компанию, Сергей Федорович?

Генерал кивнул, но тут же с досадой покачал головой.

- Воскресение, поди все еще не вернулись со службы.

Сам генерал не появлялся в церкви с похорон Веры.

- Это вряд ли. Нынче горожане в храм почти и не ходят. Говорят, это истинное богохульство - слушать проповеди дьякона.

Софийский хмыкнул - дескать, услышал.

- Однако куда же мы направимся, Сергей Федорович?

И впрямь, кого же навестить, чтобы скоротать в суете этот день?

Просмотрев карточки, Софийский отобрал три: городского головы, полковника - директора новехонького кадетского корпуса, и вдовы полицмейстера.

Возможно, стоило заглянуть и к архитектору, который давно не показывался в гостиной. Говорили, он получил большое увечье. Билета Миллера на подносе не имелось, но Софийский не намеревался уходить в мелочные счеты.

- Петро, скажи, чтобы подали двух лошадей!

Софийский рассчитывал занять время, однако он ошибался. В первых двух домах он едва высидел и по две четверти часа, утомившись от забот и соболезнований. Не пришлись по нраву и заигрывания адъютанта с пухлощекими дочерьми головы.

Третьим по пути стоял особняк Миллера - столь же утонченный, как и манеры его владельца.

Архитектор встретил радушно, но не лакейски - отрадно.

Несмотря на свое ранение, он умело колдовал над чертежом почтово-телеграфной конторы, который тут же показал Софийскому.

- Сделайте милость, Сергей Федорович, взгляните. Только прошу - пока без официальности! Проект еще не готов предстать перед вами на согласование.

- Почтовая контора нужна - наша тесна стала. Это одно. Другое - тут каменное здание о двух этажах. Хорошо. Больше камня - меньше пожаров.

- Это, безусловно, большая наша напасть, - заметил Миллер.

Разговор шел легко и приятно, и Софийский бы с радостью здесь загостился, однако вскоре к обществу присоединилась дочь архитектора. Столь же безнадежно заблудшая, как и ... Компания барышни рождала невеселые мысли, и генерал поспешил проститься.

Вдова полицмейстера, жившая в вытянутом вдоль улицы каменном доме, не выразила радости. Даже не улыбнулась.

Траур она не блюла.

- Я ожидала вас раньше, - сказала она, указав гостям на кресла строгой серой гостиной. Расположилась и сама, взяв в руку четки.

Подали чай - по обыкновению, негодящий. Но где взять иной, когда река не судоходна?

- Вы пришли за его бумагами?

- Чьими?

- Моего покойного мужа. Я бы охотно отдала их вам, поверьте. Но отвечу тоже, что и дядьке Мишаю: не могу. Тут их нет.

Софийский не мог взять в толк слова вдовы.

- Что за бумаги?

На почти гладком, несмотря на годы - вдова была лишь немногим моложе Софийского - лбу мелькнули встревоженные морщины.

- Те самые, Сергей Федорович... Те, в которых упоминаетесь вы.

Генерал встал с неудобного кресла и прошелся по гостиной.

- Не говорите загадками, Анна Михайловна. Это утомительно.

Вдова выразительно взглянула на спутника Софийского, слушавшего с большим вниманием.

- Андрей Павлович, прогуляйтесь-ка.

Когда разочарованный адъютант вышел, вдова, продолжая отщелкивать бусины четок, заговорила первой.

- Скажу начистоту: я вас не понимаю. Вы тревожитесь, что я могу рассказать? Напрасно. Я привыкла молчать, и продолжу это занятие. Если же вас успокоит, я поведаю вам то, что мне известно. Тогда вы убедитесь сами - знаю я немногое.

- Перейдемте к делу. О каких бумагах вы говорили?

- О тех, где вы спрятали хищение и растрату казенных средств. То есть, конечно, не вы лично, а вместе с моим покойным мерзавцем и тем третьим, счетоводом, Вагнером. Его я не знала. А настоятелю, что позорил церковь и самого господа, хватило смелости прямо здесь вымогать расхищенное...