Эверт Лундстрём - Операция «Отче наш»

Зато мы впервые обошлись без желтых фуфаек. А то всё номера да номера.

Группа отъезжающих в полном составе пришла проводить нас. Кто ежился на пристани, прячась друг за другом от ветра, кто укрылся под палубой «Конни».

Никто не завидовал участникам предстоящего перехода до Гётеборга.

– Да тут и до шторма недалеко, черт побери, – отметил я, глядя через фальшборт «Конни».

Над головой у меня ветер свистел и выл в стальном такелаже. Я поспешил нырнуть в каюту.

Барометр нашего настроения упал еще больше, когда барабанная дробь по палубе возвестила о том, что крепкий ветер сопровождается дождем.

К частой дроби добавились гулкие звуки шагов.

– Отличная погода для плавания под парусами!..– провозгласил с ухмылкой Билл Маккэй, спускаясь по трапу.

Похоже было, что он и впрямь так считает.

Ян Таннберг, Палле Хансен, Мона Лиза, Ханс Фох и Эрик Турселль решили, что пришла пора покинуть чрево «Конни», и один за другим, чертыхаясь, выскочили на пристань. Вместе с остальными «Папенькиными мальчиками» и «Маменькиными сынками» они сгрудились у подветренной стороны ближайшего сарая. Мона Лиза пытался закурить, прячась за широкую спину Пера Таннберга.

– Идут!..– крикнул Петер Хольм.

Я поспешил подняться на палубу, надежно защищенный непромокаемой курткой и спасательным жилетом от дождя, который хлестнул меня по лицу.

У входа в канал Альбректсунд крутую волну бодал тупым носом малый буксир. Там, у начала фарватера, зюйд-вест позволил морю хорошенько разгуляться.

Следом за мной поднялся Билл.

– Точно, это «Торд»… – отметил он. – Приготовиться к буксировке… Все наверх!..

Он повысил голос, чтобы Чиннмарк и Мартин услышали его сквозь шум дождя и ветра.

– Сию секунду!..– прокричал из-под палубы Мартин. – Только застегну спасательный жилет!..

– Олл райт, приготовить буксирный конец, – скомандовал Билл.

Мы с Петером вдвоем распустили полутораметровую бухту – сто метров дакронового троса толщиной с запястье.

Тем временем Чиннмарк и Билл отдали швартовы «Конни».

– Длинный буксир… пойдем на длинном буксире!..– крикнул Билл.

После чего он, Мартин и Петер прыгнули на борт буксира. Я бросил им конец, и они жестами подтвердили, что все готово.

На «Конни» оставались мы с Чиннмарком.

«Торд» потянул яхту прочь от причала, и мы начали медленно потравливать трос.

На пристани «Папенькины мальчики» и «Маменькины сынки» махали нам вслед. Сквозь дождевую завесу мы едва различали их.

– До свидания весной!..– донесся оттуда чей-то голос.

Я стоял на руле, не позволяя «Конни» рыскать. Стальной штурвал холодил ладони.

Выйдя из гавани, у пляжа Калькебергет мы ощутили первый силовой прием штормового ветра. Многотонный корпус привстал на дыбы, весь такелаж вздрогнул. Яхта с грохотом врезалась в высокую волну, дрожа как от лихорадки.

Несколько секунд единоборство «Торда» и стихий не давало преимущества ни одной из сторон, затем «Торд» взял верх, и «Конни» медленно заскользила вперед по бурной поверхности моря. Взяв за ориентир вышку на пляже, я убедился, что дело идет на лад.

– Билл предпочитает не спешить… – сказал я.

– Незачем рисковать в такую погоду. Я кивнул.

– Похоже, они решили выйти за шхеры…

– С нашим такелажем ветру есть за что ухватиться. Нелегко будет буксировать яхту в такую погоду.

– Там в море будет попросторнее!

Нам приходилось основательно напрягать голосовые связки, чтобы перекричать симфонию шквалов. Ветровой орган гудел в полную силу своих труб. Уходя от волны, «Торд» прижимался к скалистому берегу Клёверэландет. Хотя ночь давно отступила, маяк на утесе перед заливом Бликст монотонно отстреливал свои световые послания. Вблизи берегов волны не так бушевали, но дождь с темно-серого неба больно хлестал лицо, мешая всматриваться в даль. Я прикрывал ладонью глаза.

– Тебе бы сейчас мотоциклетные очки с «дворником»!..– крикнул мне на ухо Чиннмарк, ухмыляясь.

Справа на берегу показались красные сараи и желтый каменный дом одной из баз лоцманской службы. На площадке перед домом лежала груда вех, которые предстояло подновить за зиму и снова выставить в море, когда растают льды.

Оставив позади остров Эрсхольмен, мы очутились в открытом море. Скальные банки по обе стороны фарватера тормозили сильный накат. Море, что называется, выворачивалось наизнанку. Перед бульдожьим носом «Торда» громоздились высоченные волны. В семидесяти пяти метрах впереди нас буксир пахал белопенные гребни, нырял в глубокие ложбины. От каждой волны, дубасящей форштевень «Конни», буксирный трос вибрировал, точно гитарная струна в руках испанского цыгана.