Джек Ритчи: План №19

— Это верно. Но я думаю, что настоящим показателем успеха должно быть отношение ко мне моих подопечных.

— Мы все вас очень уважаем, сэр, — заверил его я. — Мы знаем, что наши интересы — это ваши интересы.

Он кивнул.

— В любой уголок нашей тюрьмы я могу пойти без оружия. Мне не нужен даже охранник. Во дворе, в цехах, даже в темноте нашего кинотеатра я чувствую себя в полной безопасности.

— Вы правы, сэр, — подтвердил я. — Вы нам почти всегда показываете фильмы первого экрана — люди это понимают и очень вам благодарны. Что у нас сегодня, сэр?

— "Мэри Поппинс", — задумчиво произнес Бринкер. — Вот только если бы не горошина...

Я убрал папку Герцога в шкаф с документацией.

— Горошина? Какая горошина, сэр?

— Когда в тюремном кинотеатре гаснет свет, — грустно сказал он, — кто-то неизменно запускает в меня горошиной. Я знаю, что это горошина, потому что однажды она пролетела мимо моей головы, ударилась в спинку переднего сиденья и отскочила прямо мне на колени. Кто-то меня здесь не любит, Фред.

— Паршивая овца, сэр, в любом стаде найдется.

— Мы должны признать, — согласился Бринкер, — что мир еще далек от совершенства.

В этот вечер ужин в нашей столовой состоял из куска мяса, тушеных помидоров, консервированных персиков, кофе и хлеба. Когда я попал сюда впервые, тушеные помидоры были мне совершенно безразличны, а сейчас я ем их с большим удовольствием.

На ночь нас заперли по камерам, и мой сосед Морис повесил на крючок свой колпак. — Еще один день, еще один доллар. — Набрав воды в пластмассовый стаканчик, он полил горшок с петуниями.

Я сбросил ботинки и сунул ноги в тапочки.

— Сегодня вернулся Эрцгерцог. Он говорит, что они действительно перелезли через стену лишь с помощью крюка.

— Очень не научно, — покачал головой Морис.

— Да, — согласился я. — Когда придет наш день, мы такого примитива не допустим.

Наша камера была крайней в ряду, и Морис посмотрел в окно на угасающий день.

— Снова снег повалил...

— Весна в этом году что-то задерживается, — подтвердил я.

Морис покосился на стаю гусей, клином вонзившуюся в небо.

— У меня прямо сердце заходится, когда весной я вижу в небе гусей. Дикие, свободные, машут себе крылышками — полетели на юг.

— Морис, — возразил я, — по-моему, весной гуси летят на север.

— Куда бы ни летели, — отмахнулся Морис. — Но когда я вижу, как они летят, дикие и свободные, как машут крылышками, сразу такая тоска берет. Сидим здесь в клетке...

— Гони от себя эти мысли, Морис — прервал его я. — Скоро мы отсюда выберемся, попомни мои слова.

Он опустил оконную шторку.

— Ты прав, Фред. И я думаю, «план № 18» — вот наш ключ к выходу отсюда.

— Согласен, — произнес я. — Слабость семнадцати предыдущих планов в том, что они осуществимы только в определенных условиях. Слишком много в них должно быть совпадений, и с этим нам пока не везло.

— Точно, — подтвердил Морис. — Но с «планом № 18» мы наконец-то попали в точку — я в этом убежден. В нем все четко и просто. И не нужно ничего подгадывать.

В конце мая Эрцгерцог вышел из одиночки, и начальник тюрьмы Бринкер снова вызвал его к себе.

В одиночках Бринкер отменил темноту и кормежку водой и хлебом. Сейчас там есть свет, и кормят вполне прилично — только что без десерта. Старики говорят, что теперешняя одиночка — это и не одиночка вовсе, и что мир мельчает.

Эрцгерцог выглядел посвежевшим и отдохнувшим.

— Ну, как себя чувствуешь, Герцог? — спросил Бринкер.

— Как огурчик. Когда меня вернут на старую работу в столярный цех?

— Не все сразу, Герцог, — протянул Бринкер. — Боюсь, это не так просто. Ты же знаешь, у нас здесь свои правила и порядки. Прежде всего, на полгода тебе придется пойти работать в прачечную. Через это проходят все новички, а поскольку ты сбежал и был пойман, ты попадаешь в категорию новичков.

— Хорошо, хорошо, — не стал спорить Герцог. — Полгода в прачечной. А после этого я вернусь в столярный цех?

Бринкер виновато улыбнулся.

— Имеются еще очередность и старшинство, Герцог. После того, как отработаешь свое в прачечной, тебя заносят в «открытый список». Тотализатор рабочей силы, другими словами. Это значит, что мы посылаем тебя туда, где в данный момент требуются твои услуги, и ты все время работаешь на новом месте. И только после двух лет в «открытом списке» ты получаешь право выбора.

Герцога такая перспектива явно не обрадовала.

— То есть, все вместе два с половиной года?