Виктор Дан - Хутор Дикий

– Кто это может подтвердить? – спросил Михаил чисто автоматически. Он почему-то верил Бубырю и даже рад, что нашлось простое объяснение.

– С этим труднее… Хотя постойте, дачник с ним говорил по поводу культивации, но, сами понимаете, погода…

– Он больше не выезжал?

– Не выезжал. Погода окончательно испортилась…

– Антон давно самостоятельно работает на тракторе?

– Да уж года два, если не больше.

Михаил попрощался и пошел к дому Елизаветы Сокаль. Он очень хотел застать, наконец, Юрия Сокаля и выяснить все обстоятельства их с Гонтарем поездки в Рябошапки.

Юрий Сокаль также спал. Бабка Елизавета долго его будила и что-то толковала шепотом, чтобы Михаил ничего не расслышал из соседней комнаты. Наконец-то Юрий появился, буркнул что-то вроде приветствия и вышел во двор. Вскоре он возвратился в дом.

Это был тощий невысокий мужчина с редкими волосами, давно нестриженый, но с чисто выбритым морщинистым или скорее помятым лицом. Он был похож на свою мать и мог выглядеть более привлекательно благодаря правильным чертам лица и голубым газам. Но глаза были мутными, а мешки под ними и испитость в лице сразу неприятно поражали каждого, кто впервые его видел.

– Что вы делали 29 февраля, в субботу? – спросил сходу Михаил, догадываясь, что Елизавета его ввела в курс.

– Это в тот вьюжный день, когда кокнули Алевтину? – уточнил Юрий Сокаль.

– Как тебе не стыдно, так говорить о покойной! – возмутилась Елизавета.

– Она не мой кумир, – с театральным жестом отпарировал сын.

– К сожалению, у меня мало времени. Отвечайте конкретно и коротко, – предупредил Михаил, справедливо угадав у собеседника склонность к театральной позе и многословности.

– Если коротко, скирдовал солому. А белоручка Гонтарь, этот маменькин баловень, прятался в скирде… Кстати, вы с ним говорили?

– Не важно! Сейчас я спрашиваю вас.

– Мы сделали две ходки. Я выдохся окончательно, а деньги он забрал все. Целый день вкалывать за жратву, правда с выпивкой…

– Кому вы возили солому?

– Да кому она нужна, та солома. Ей уже два года… Поленились сжечь…

– Я не об этом. Мне нужно проверить ваши показания.

– Да я как на духу…

– Я не поп, а следователь. Отвечайте конкретно!

– Адрес не знаю… Рядом с маслобойкой, зовут Иван Степанович, дом под цинковой крышей…

– Когда вы вернулись?

– Было уже темно. Я пригрелся и заснул в кабине, а этот недоросль Гонтарь столкнул меня прямо в холодный сугроб. Б-р-р… Даже сейчас зябко от одних воспоминаний…

– Он вас привез к вашему дому?

– Когда такое было?! Сколько раз я ему помогал, считай, задарма, и ни разу он не подвез на какие-то двести-триста метров.

– Как вы шли?

– Как обычно, на автопилоте…

– Я спрашиваю, по какой стороне улицы?

– По своей. На следующий день нашли Алевтину на другой стороне. Что было бы, если бы я на нее наткнулся, подумать страшно… Уже бы видел небо в клетку!

– Вы ее действительно не видели?

– Когда на автопилоте, я вижу только горизонт…– он даже показал рукой, приложив ребра ладоней ко лбу.

– У вас были основания ей мстить. Вы отравили ей собаку, она вам угрожала милицией…

– Причем здесь он?! – вмешалась снова Елизавета. – Это “азеры” ее убили… Я сразу сказала, это они. Сначала появился один, потом целая компания… Алевтина прошлым летом с ними сцепилась, теперь они отомстили, ей-богу, не грех, что забожилась… Они тут всех вырежут!

– Мама, не говорите глупостей! Стыдно… Собаку я не травил! За кого вы меня принимаете?! Я рабочий человек, а не бандит… Пантелеймон крыс травит… У него свиньи, корова… Возможно, собака съела отравленную крысу. Они тут все голодные, как собаки. Ха, получился каламбур! Собаки – голодные, как собаки! … Да, у меня сейчас временные трудности. Я, что ли, перестройку придумал?! По правде, так я не ангел. Где они, при нынешней жизни, ангелы. Иногда возьмешь, что плохо лежит… Так оно бы зря пропало. Потом, я как волк, рядом с логовом ни-ни…

– Дачник Вовк на вас тоже жалуется…

– Клевета! Нашли козла отпущения! Я с ним поговорю…

– Вы дождетесь, что однажды служебная собака приведем милицию к вам в дом. Вы и тогда будете утверждать, что клевета?

– Подстроить можно все… В моем положении я беззащитный.

– Идите работать, и сразу подозрения исчезнут.

– Мое здоровье уже выпили на производстве, а потом меня выбросили, как выжатый лимон… Вы знаете, что такое листовая штамповка?!

– Насколько я знаю, вас выгнали за пьянство.