Виктор Дан - Когда плачет скрипка. Часть 1

Все-таки Михаил перед уходом бегло просмотрел списки и не поверил своим глазам. В списках, где было больше трехсот фамилий, Саша Швец отсутствовала.

Случайная описка? Кого там еще «случайно» пропустили?

Поездка в районную поликлинику вышла сугубо предварительной. Книги регистрации посещений нужно было еще извлечь из архива. Михаил побывал у главного врача и в регистратуре.

Амбулаторная карточка Ларисы не нашлась.

По новым правилам карточки выдавались на руки и хранились дома. В поликлинике карточка могла оказаться, если бы Лариса в тот момент находилась под наблюдением врача.

Может, карточка хранится у матери? Вряд ли она ее покажет! Все же Михаил остался верным своему правилу – отработать до конца.

Знакомая улица. Знакомый двор. Дверь, в которую нужно стучать. Знакомая старая женщина с испитым лицом открыла дверь и тут же со злостью захлопнула.

– Уходите! Нечего здесь вынюхивать! – раздалось через дверь. – Я позову соседей!

«Соседей она, пожалуй, не позовет, но уговаривать ее бесполезно», – подумал Михаил и решил ехать к институту. Если он не застанет Сашу на кафедре, то, собственно, пора и домой.

На кафедру он звонил снизу, от вахтера на проходной. Саши не оказалось. Позвонил ей домой. Никто не снял трубку. Решил позвонить после ужина.

За чтением он не заметил, как прошло время.

«Пора получить порцию снотворного» – так Михаил стал называть свои вечерние занятия спортом в манеже – после тренировок хорошо спалось.

От дежурного по общежитию еще раз позвонил Саше, не надеясь особенно на успех. Но Саша была уже дома.

– Саша! Это Михаил, добрый вечер! Вспомнили!? Из ГУВД… Я не отвлек Вас ни от чего неотложного?

– Помню как же… Добрый вечер! Слушаю.

– У меня, собственно, один вопрос. Сегодня Крамар передал нам списки студентов вашего факультета в тот учебный год. Удивляет один странный факт, который случайным при всем желании не назовешь. Вашей фамилии в списке нет! Вы не изменяли фамилию?

– Вы же знаете, что не изменяла. Может быть случайная описка?

– Вы просили об этом Крамара? Он знает о нашей с вами беседе?

– Нет, не знает.

– Тогда есть важная причина, по которой он сделал это сам. Мне не трудно установить это у машинистки, или другим способом.

– Вы напрасно придаете этому такое большое значение… Это случайность. Уверяю вас! – голос Саши выдавал волнение. – Вы ведь уже знаете о моем существовании. Что меняет факт какой-то случайной описки?

– Сколько бы вы не повторяли, как заклинание, «случайная описка», я этому не поверю, и Вы знаете почему, – Михаил слегка блефовал. Но только слегка.

Он догадывался наверняка, что она не все рассказала и Крамар, вероятно, знал о том, что она что-то знает. «Ну, прямо как название известного фильма», – мелькнуло в голове Михаила.

Блеф удался!

– Я вам как раз собиралась позвонить. Может быть, это не телефонный разговор? Впрочем, ничего такого…, можно и сказать. Один парень из ее класса постоянно за ней ходил. Она уже училась в институте. Дарил цветы… Только я забыла, как его зовут! Живет он там недалеко…

– Валера?

– Да. Кажется… Да, точно! Валера. А вы откуда знаете?

– Саша! У меня просто не было повода рассказать вам обо всем, что мы знаем. Думаю, такой повод еще будет… – блеф сулил выигрыш! – А сейчас, прошу вас, продолжайте.

– Потом… зимой, точнее не помню, этот парень вдруг исчез, перестал путаться под ногами, и я спросила Лару: «Что случилось, куда он делся?» Она ответила буквально следующее: «Получил свое и отвалил!»

– Я понял, что вы видели этого парня не один раз…

– Да, да!

– И узнаете его по фотографии?

– Скорее всего, да.

– Тогда через день или два я Вас найду. Большое спасибо! Извините за беспокойство еще раз. До свидания! – извинения после такого резкого натиска прозвучали довольно лицемерно.

– До свидания! – сказала Саша с явным облегчением.

Михаил почувствовал возбуждение охотника, идущего по следу смертельно раненой добычи. Ему было знакомо такое чувство по собственному опыту охоты.

Михаилу было неприятно это возбуждение – ведь это охота на людей. Наверное, нужно привыкнуть, если собирается стать следователем. И он постарался отвлечься воспоминаниями о своих охотничьих приключениях.

У отца было ружье – стандартная двустволка двенадцатого калибра, и Михаил рано научился лить дробь, делать пыжи из войлока и набивать гильзы.

Однако отец охотился редко и не брал с собой Михаила. «Охота – атавизм, ваше поколение должно с этим покончить», – обычно говорил он, когда под нажимом бабушки отправлялся на перепелиную охоту, популярную и добычливую в тех местах.