Виктор Дан - Когда плачет скрипка. Часть 2

– Мы выпустили невиновного человека. Он не ангел, но Ларису не убивал и вашу тетю тем более. Нужно найти настоящего убийцу или убийц, а вы не хотите помочь. Так что мне думать в таком случае?!

– Если бы мы что-нибудь знали, то сообщили бы… – она заговорила совсем другим тоном.

– Ловлю вас на слове! Может быть, вы помните, откуда ваша тетя узнала о тех трех студентах, которые приставали к Ларисе на улице? – решил воспользоваться переменой настроения собеседницы Михаил.

– От милиции.

– Вы уверены? Может быть, от соседей?

– Нет, мы узнали только после их ареста. В те дни мы с мамой не отходили ни на шаг от тети. Ошибки быть не может…

– Вы согласны подписать протокол с данным показанием?

– А без этого нельзя?

– Нельзя!

– Конечно, согласна.

– Мы подготовим текст и заедем завтра. Если можно, предупредите вашу маму, что ей также предстоит подписать протокол…

Сумченко заставил Михаила ждать в приемной более получаса. “Психологическая подготовка”, – догадался Михаил и постарался расслабиться в кресле для посетителей. Для приема рядовых граждан у прокурора имелась другая комната, с мебелью попроще. Однако Михаил расслабился слишком и едва не задремал. Во всяком случае, приглашение секретарши зайти в кабинет понял не с первого раза.

– Добрый день, Иван Игнатьевич! – произнес Михаил с порога невинным тоном.

– Жалею, что уступил просьбе Манюни и разрешил пригласить тебя. Говорил ему, что горбатого могила исправит. Опять начинаешь свою самодеятельность…

– Поверьте моему слову, здесь нет никакого умысла. Хочется в начале карьеры как-то проявить себя… Когда узнал, что на Дзержинского есть запись разговора, подумал, что там можно узнать канал утечки информации о ходе следствия. Кто-то воспользовался и организовал покушение…

– Можно считать, проявил! Если ты действительно думаешь о карьере, то впредь ничего не предпринимай без согласования со мной. Потом, эта версия с покушением… Какая-то мания преследования. Впрочем, вполне объяснимая для травмированного Манюни, но не для тебя.

– Очевидно, не хватает практики. Рад и счастлив опереться на ваш громадный опыт. Буду докладывать вам каждый день…

– Только не думай, что у меня есть время возиться с вашими проблемами ежедневно. Достаточно докладывать принципиальные моменты.

– Тогда еженедельно…

– Ладно, ладно!

– Спасибо за урок!

– Не перебарщивай! Хочу сказать еще раз, вы с Манюней не там копаете. Занимайтесь поиском доказательств вины Крамара. Вы его упустили, теперь нужно добиваться выдачи.

– Все понял! У меня есть еще личная просьба. Завтра пятница и я хотел бы уехать на выходные домой. Последний рейс 17:10.

– За свой счет, пожалуйста!

Михаил поехал проведать Манюню, хотя было довольно поздно. Завтра не получится из-за отъезда. Манюня был в хорошем настроении. Правая рука была без гипса. Он не выпускал из нее почти целый день, то кистевой эспандер, то гантель. Михаил застал его за этим занятием.

– Вот восстанавливаю работоспособность…

– И есть успехи?

– Есть, если считать успехом мышечную боль. А как твои дела?

– Кажется, есть маленькая трещина в броне Крамара. Племянница и сестра завтра подпишут протокол, где будет черным по белому записано, что Белостенная не могла рассказать Крамару о Ярмаке и прочих, так как узнала об этом только после их ареста.

– Все-таки Белостенная мертва и Крамар будет стоять на своем.

– Он лицо заинтересованное, а для родственников убитой этот факт имеет нейтральное значение.

– Согласен. Вряд ли покойница тогда после убийства дочери стала бы скрывать от ближайших родственников, что узнала об этих студентах. Она была убеждена или показывала себя убежденной именно в их виновности.

– Завтра к вам не приду. Утром нужно оформить протокол, а затем договориться в школе, чтобы дали помощников. После сразу еду домой.

– Счастливой поездки и привет Анастасии!

В школу Михаил приехал с письмом за подписью зам начальника Управления. Директор школы спросил только, почему не попросили военных. Михаил объяснил, что это очень долго оформлять, и он не уверен в качестве работы. Для этого подходят именно дети с их доверчивостью и фантазией. Договорились, что два третьих класса отпустят с двух последних уроков. Его познакомили с учительницами, классными руководителями, которые будут сопровождать детей. Михаилу оставалось надеяться на хорошую погоду.

С подписанием свидетельских показаний сестрой и племянницей Белостенной-старшей так же не было проблем. Каждая из них внимательно прочитала и подписала без слов. Причем, Михаил сначала получил подпись в аптеке у дочери, справедливо полагая, что в таком случае не придется убеждать ее мать.