Виктор Дан - Легенда о Макаре

– Даже меня, не специалиста, удивило, когда я читал книгу Макара, почему площадь пода печи в 60 тонн такая же, как при 110 тонн.

– Вся эта липа специалисту видна невооруженным глазом. За счет ложных порогов можно перегрузить печь на 10 тонн, но не на 50.

– Что такое ложные пороги?

– Огнеупорным щебнем (доломитом) частично повышаются, подсыпаются, стены ванны в завалочных окнах, чтобы удерживать шлак и кипящий металл.

– Спасибо, понял.

– Во всех этих кампаниях есть еще один безнравственный аспект – дискредитация инженерной и научной мысли. Что Сталин, что Орджоникидзе бросали упреки академикам и инженерам с высоких трибун и в средствах массовой информации. Вы говорите нельзя, а Макар показывает, что можно. На самом деле роль сталевара на печи не выше помощника повара на кухне. В мартеновском цехе сменой руководит начальник смены. Ему подчиняются мастера всех участков. Плавильному мастеру, как правило, подчиняется три печи. Каждая печь обслуживается бригадой во главе со сталеваром. Все параметры плавки, расчет шихты и тепловые режимы задаются мастером. Задача сталевара правильно их выполнять. Конечно, для этого нужно понимать их физический и химический смысл, обладать организационными навыками и уменьем.

Технолог – композитор, мастер – дирижер, сталевар первая скрипка в оркестре. Понятно, какую музыку мы имели, задвинув композитора и дирижера в известное место. Впрочем, у рекордсменов тоже были свои дирижеры, точнее кукловоды. До сих пор расхлебываем последствия такой политики.

– Спасибо за исчерпывающую консультацию. У меня остался один вопрос. Почему Макар не эвакуировался на Восток.

– Трудно сказать, однозначно. Я могу назвать только объективные факторы, а могут быть еще субъективные. К объективным я отношу то, что Макар на три года уехал в Москву, а за это время в результате репрессий полностью сменилось руководство завода и цеха. В политических целях он новому руководству был не нужен, а грамотным специалистом он так и не стал. Характер у него был скверный, плюс склонность к загулам. После его рекорда, ему организовали поездку на Урал, но его там быстро раскусили. Организованно эвакуировали менее трети работников завода. В списки было трудно попасть. Безусловно, если бы он захотел, то через партком добился бы этого. Что-то его остановило. В таких случаях говорят судьба, или не судьба…

– Теперь, действительно, все. Спасибо за внимание. Извините, что отобрал много времени.

– И я рад был возможности поделиться своим мнением по данному вопросу. В другом месте и публично было бы нехорошо. Его смерть все списала.

– Пожалуй, да!

В пятницу утром за завтраком в гостиничном буфете Михаил ломал голову, чем бы заняться хотя бы до трех часов дня, после чего можно смело ехать домой в свое Ракитное. Вопрос о Макаре Мазаеве можно считать закрытым, любопытство Михаила вполне удовлетворено.

А что если с утра доложить Манюне о вчерашней встрече с Писаренковым и отпроситься домой. В конце сентября в саду и по хозяйству работы непочатый край. Он еще не убрал зимние яблоки, не выкопал топинамбур пока сухо. Еще нужно вспахать огород, но это может подождать октября. Поздняя капуста не в счет, с нею справится Анастасия самостоятельно.

В приемной его встретила Ольга:

– Уже собиралась вам звонить. Пришел факс для Вас с пометкой срочно.

Михаил развернул листы, норовящие свернуться в трубку. Первый лист оказался сопроводительным письмом.

«На Ваш запрос посылаем предварительный ответ…».

Второй лист был копией расстрельного документа. Михаилу уже приходилось видеть их образцы в том же сборнике, где было помещено распоряжение Меркулова.

В седьмой строке списка он прочитал знакомую фамилию.

– Мне бы сейчас сесть! – вырвалось у Михаила.

Ольга посмотрела на него с удивлением.

– Николай Петрович свободен? – спросил Михаил у секретаря.

Вместо ответа Ольга спросила в переговорное устройство:

– Николай Петрович, Михаил Егорович просится к Вам.

– Пусть заходит, – ответило устройство голосом Манюни.

– Результат твоей беседы с Писаренковым, я уже знаю. Он сам мне звонил домой вечером, – такими словами встретил Михаила Манюня. – Здравствуй, садись. Через три минуты буду свободен.

Манюня углубился в бумаги. Михаил сел на свое обычное место за приставным столиком затылком к окнам. Он едва сдерживался от нетерпения. Вот это сенсация! Враг народа Писаренко Петр Мартынович мертвый, а его двойник ветеран войны заместитель директора по кадрам и депутат горсовета. Фамилию изменил. А шрам, что, подделал?