Игорь Зарубин - Привычка убивать

«Нет, этот Кленов меня извел. Ну невозможно жить, когда не на что опереться. Можно четко и однозначно сказать: да или нет?»

С этой мыслью Клавдия засыпала после неутомимых ласк Федора, с этой мыслью проснулась, потому что в спальню заглянул Витька.

— Тетя Куава, вставай, вставай, кровати заправляй!

— Иди сюда, мой маленький, — позвала Клавдия. — Ложись рядом, поговорим.

— Нельзя, — вдруг смутился мальчик.

— Почему?

Он опустил глаза и густо покраснел:

— Потому что ты женщина, а я мужчина. А у тебя вон муж спит.

Клавдия хохотала так, что Федор спросонья вскочил на ноги и испуганно огляделся.

— Вон видишь, какой он зуой, — исподлобья уставился на Федора Витька.

— Я — злой? — ничего еще не понимал Федор. — Я — добрый…

— Ага, добуый… Если ты такой добуенький, отдай мне тетю Куаву…

— Еще чего! — наконец понял суть разговора Федор. — У тебя Ленка есть.

— Да, — самодовольно ухмыльнулся мальчик. — Ленка — моя.

Когда завтракали, весело болтая о всяких разностях, Клавдия мельком взглянула на настенный календарь, и хорошее настроение ее слетело вмиг.

Завтра был еще один восьмой день.

«С самого утра додавлю этого Карева, чтоб никаких сомнений, — подумала она с какой-то неимоверной решимостью. — Просто душу из него вон!»

От этой мысли стало легче, и она про работу не вспоминала весь выходной.

Погода на улице была просто-таки летняя.

Федор предложил всем поехать кататься. Поначалу это было принято единогласно, но потом Макс куда-то позвонил и вдруг стал неумело отказываться.

— Маша? — тихонько спросила Клавдия.

Макс кивнул.

— Святое, — улыбнулась Клавдия. Девушка ей понравилась.

Потом Ленка тоже договорилась с подружками идти на какую-то школьную тусовку. Ее Клавдия отпустила уже не так охотно. В конце концов — поехали втроем.

За городом Федор дал Витьке подержаться за руль, и тот, вдруг проявив в лице какую-то мужскую жесткость, вцепился в баранку и поедал глазами дорогу.

Остановились под Москвой, возле огромного развала с чайниками. Почему их продавали в таком количестве именно здесь, на тридцатом километре, Клавдия так и не поняла.

Они перебрали, наверное, с пару десятков чайников, потому что те были дешевы и цветасты. Решили купить.

— А что это вы здесь торгуете? — поинтересовался Федор.

— Ага, в Москву попробуй сунься, — махнула рукой пышнотелая продавщица. — Там эти бандюги таким налогом обложат, что дешевле даром отдавать. И милиция с ними заодно.

Услышав про милицию, Клавдия было хотела вступить в спор, но Федор поспешно попытался перевести разговор на другую тему:

— А откуда чайники?

— Слышали, какой-то маньяк там ходит, всех женщин убивает? — не унималась продавщица. — Ага. Прямо жуть. Не. Здесь, в лесу, спокойнее.

Клавдия таки не сдержалась и стала с толстухой спорить. Кончилось это чуть ли не скандалом. Домой ехали в полном молчании.

— Да мы лучше импортный купим, — сказал Федор, чтобы нарушить молчание. — Знаешь, такой электрический…

«Нет, до завтра ждать невозможно, — подумала Клавдия. — Завтра будет поздно…»

— Федь, ты можешь ехать побыстрее?

— …Нет, твердой уверенности нет, — уже наверное в двадцатый раз говорила Дежкина.

— Так-так-так… — Малютов уже в двадцатый раз размышлял и потом спрашивал: — Так чего ты хочешь?

— Я хочу, — уже в двадцать первый раз начинала терпеливо объяснять Клавдия, — чтобы мы завтра провели широкомасштабную операцию. Необходимо вывести на улицы несколько женщин-оперативниц в шубах.

— Так тепло уже, — нашел новый аргумент Малютов.

— Это не важно, для маньяка шуба — какой-то знак.

— Так-так-так…

— Ну вот, у нас будет хоть маленькая надежда, что он клюнет на подставку.

— Погоди, ты же мне про Карева докладывала, что там все тютелька в тютельку.

— Нет, я так не докладывала.

— Но он же сам признался.

— Игорь Иванович, вы же знаете, что признание не есть автоматически доказательство вины.

— А ты уверена, что это не он?

— Нет, твердой уверенности нет.

— Так-так-так…

«Если он сейчас опять спросит, чего я хочу, — подумала Клавдия отчаянно, — я пошлю его матерным словом».

— Давай так, завтра додавишь Карева, а там посмотрим, — не оправдал Клавдиных ожиданий Малютов.

— А если не додавлю?

— Вот тогда будем думать…

— Игорь И-ва-но-вич! Завтра восьмой день. Маньяк выйдет на улицы.