Игорь Зарубин - Привычка убивать

— Поня-атно. — Кленов помрачнел. — Не хотите говорить. Я могу предположить только одно — у вас была какая-то система. Еще несколько листков — и получился бы своеобразный ребус, который можно было бы разгадать. Вы просто не успели разбросать все части головоломки. Правильно?

— Какой вы догадливый, — хмыкнул дьячок.

— Ладно. — Кленов задумался. Странно, почему он все-таки сдался? Он же должен был чувствовать себя просто всесильным, разбрасывая эти головоломки. Он диктовал правила, а все остальные должны были строго им подчиняться. Он просто не должен был останавливать игру на середине. Это нелогично, если можно тут вообще говорить про логику.

Третий силуэт получился похожим на два предыдущих, только в руке у него теперь был знак вопроса…

— Ну что? — Клава даже встала со стула, как только Кленов вошел в кабинет. — Можете что-нибудь рассказать?

— А пирожками можете меня угостить? Я про них так много слышал. — Кленов достал пачку сигарет. — Тут курить можно?

— Что, сигареты с пирожками? — Клава включила кипятильник. — Ну не тяните. Можете сказать что-нибудь конкретное?

— А что вы хотите, чтобы я вам сказал? — Николай Николаевич щелкнул зажигалкой и выпустил в потолок струю дыма.

— Ну это он или не он убил?

— Ну скажем так. — Кленов достал из кармана силуэты, которые вырезал на допросе, и положил их на стол перед Дежкиной. — Он мог это сделать. Больше того, он похож на человека, который это сделал.

Сказав это, Кленов затушил сигарету, кинул ее в мусорник и принялся за пирожки.

Клава молчала, рассматривая картинки.

— Клавдия Васильевна, пирожки — объеденье! — похвалил Кленов и потянулся за вторым.

— Что, и это все, что вы можете сказать? — спросила Клава. — А я думала…

— А вы думали, что я, как Шерлок Холмс, приду и все вам разложу по полочкам? — Николай Николаевич вздохнул. — Нет, у меня другая профессия. Только догадки и предположения. Я не могу сказать ничего точно. Только с допуском процентов десять. Но вас ведь это не устроит.

Дежкина задумалась. С одной стороны, сна очень уважала Кленова. Уважала и побаивалась, как все мистическое, непонятное. Как он сразу раскусил все, что творится у нее дома. Чуть ли не в первый день, даже почти с ней не общаясь. А она до сих пор даже не может сказать, что он за человек. Женатый он или холостой, любит выпить или нет, бабник или на женщин смотрит спокойно, ну в общем, все то, что можно сказать про каждого мужика с первого взгляда. А это — уже характер. А понимаешь характер — значит, знаешь, чего от него можно ожидать. Но одно дело — ожидать, и совсем другое — знать.

— Нет, мне не подходит.

— Вот видите. — Николай Николаевич взял третий пирожок. — А большего я вам предложить не могу. И никто не сможет. Вообще, нет такой вещи, про которую можно сказать, что знаешь про нее все.

— Ну уж вы скажете. — Дежкина улыбнулась. — Что, совсем такого не бывает?

Кленов хитро посмотрел на нее, смешно прищурив глаз.

— Ну ладно. Вы хорошо знаете, например… — Он задумался. — Ну например, Джоконду. Хорошо ее помните?

— Да! — уверенно ответила Клава. Еще бы, эта репродукция уже лет пять висит у них в коридоре, загораживает огромное пятно краски, которое поставила там Ленка. — Да, я знаю ее очень хорошо.

— Не вы одна так думаете. Все уверены, что знают ее очень хорошо. А чего там? — портрет женщины, то ли грустной, то ли веселой. На заднем плане то ли горы, то ли лес. Правильно?

— Ну да.

— А вот вы можете мне сказать размер картины? Ну хотя бы приблизительный.

Клава опешила.

— Да, кажется, два на три метра. А может, метр на полтора.

— А может, семьдесят на метр, а может, пятьдесят на семьдесят. — Кленов довольно улыбался. — Вот видите. Самых элементарных вещей не знаете. Все стараетесь суть постичь, а размеров не знаете. Так вот суть я вам про Карева рассказать могу, а такие вещи, как размер, вес, цвет, вкус, запах, отпечатки пальцев, следы крови и тому подобное — ваша прерогатива.

— Ну хорошо, расскажите хоть суть. — Клава ухмыльнулась.

— Вот это другой разговор. — Кленов протянул ей три черных силуэта. — Это я там вырезал. Значит, так, Карев Геннадий Васильевич представляет собой довольно противный человеческий экземпляр. Все три фрейдовских комплекса так переплелись, что лучше даже рядом не стоять. Комплекс Эдипа в подростковом возрасте перекинулся на религию. В связи с женским воспитанием невероятно развит комплекс каннибала, причем так сильно, что полностью подчинил себе эдипов. И к тому же, судя по всему — оральный тип. Не говоря уже о комплексе смерти. Активно замешенный на Библии, плюс комплексы Эдипа и каннибала, он мог дать только подобные плоды, хотя…