Наталья Солнцева - Золотые нити

– Это все от вчерашних разговоров про скандальную царицу оперы Кадмину, которая сводила с ума Киев, Харьков, Москву, Петербург, Милан, Париж… О, Боже!

Тина с наслаждением вдыхала дождевую свежесть, врывающуюся в открытое окно. Еще этот монастырский ресторан!.. Кажется, поток впечатлений начинает захлестывать. Не мешало бы остановиться и перевести дух, иначе она просто не выдержит.

За завтраком Сиур с тревогой заметил ее бледность, синеву под глазами. Может быть, не брать ее с собой?

– Мне придется еще раз съездить к тебе в квартиру. А ты отдохни, – я закрою тебя на ключ. Дверь двойная…

– Я не останусь, – в ее голосе звучало скрываемое напряжение.

Он сразу решил, что лучше не возражать.

– Хорошо, я понял. Тогда собирайся.

Она молча пила кофе, не притрагиваясь к еде. Взгляд ее блуждал где-то далеко, рассматривая неведомые тревожные картины.

– Ты чем-то расстроена?

Сиур вспомнил свою попытку ночных ласк, которые она отвергла. Он сразу подчинился, не смея настаивать. И теперь пожалел об этом. Возможно, это отвлекло бы ее внимание от неясных и зыбких движений в глубине души, которые не давали ей покоя.

Тина подняла свои блестящие, темные, удивительные глаза.

– Мне опять снился плохой сон. Слишком много плохих снов. – Она вздохнула. – Что это? Так на людей действует страх?

– На людей плохо действует долгое напряжение. Ожидание опасности бывает много хуже самой опасности. Не думай ни о чем.

– Я одна не останусь, – повторила она упрямо.

– Хорошо, я же сказал, что поедем вместе.

Они вошли в квартиру с неприятным чувством, которое бывает в моменты ощущения чужого и враждебного присутствия. Все комнаты были пусты, все оказалось на своих местах, – негромко тикали часы на стене, которые вчера завела Тина.

Евлалия смотрела всегда по-разному, – сейчас укоризненно и немного виновато. В изгибе ресниц – обещание, намек… Сладостное возбуждение неожиданно и сильно вспыхнуло где-то в области груди, при взгляде на ее невинно-порочное лицо.

– Чертовщина, – в который раз сказал себе Сиур, с трудом, однако, успокаивая дыхание.

Под рамкой портрета лежал небольшой глянцевый листок бумаги, на котором карандашом кто-то написал печатными буквами:

«Вам угрожает серьезная опасность. Меня не бойтесь. Берегите себя. Протасов.»

Сиур осмотрел листок со всех сторон, вертел его и так, и сяк, – но ничего больше не смог из него выудить. Бумага была из пачки хорошей дорогой писчей бумаги для заметок, которая продается в любом канцелярском магазине, и имеется в каждом мало-мальски приличном офисе.

– Ну да, – подумал он про себя,– такой экстравагантной, знаменитой даме на какой попало бумажке не напишешь!

Он сел, и пока Тина брала из шкафа какие-то вещи, не подозревая о записке, стал обдумывать, как бы это ей так преподнести новость, чтобы не испугать еще больше. Ее нервы явно были на пределе.

То, что она решила собрать кое-какую одежду и прочее, говорило ему о многом. Во-первых, женщина напугана. Во-вторых, она не собирается оставаться в ближайшее время в своей квартире не только одна, но и со взводом ОМОНа. Да и кто бы на ее месте смог жить в квартире, которую кто-то постоянно посещает в любое удобное для него время, причем легко открывая непростые замки?

Сиур еще раз убедился, что убийца – компетентный профессионал. И то, что он оставил записку, в которой практически признает, что это его видели за работой, и сообщает, что его не надо опасаться, – штука из ряда вон выходящая. Тут подоплека должна быть непростая.

Причем он еще и предупреждает о какой-то опасности. Записка для него – большой риск. Хотя она вряд ли может где-то послужить доказательством чего бы то ни было, но все-таки…

Что могло заставить матерого, опытного и безжалостного профи вести себя подобным образом? Прямо «Тимур и его команда», а не наемный киллер. Ну и дела!

Тина неслышно подошла сзади и обняла его за шею. Увидела записку.

– Что это?

– Нашел под портретом Евлалии.

Сиур решил, что знание все-таки лучше незнания. Вдруг Тина сможет пролить какой-то свет на происходящее? Потому что он сам уже окончательно и бесповоротно запутался.

Она прочитала, сдвинув брови и шевеля губами. Села рядом, уронив руки на колени.

– Ты знаешь, кто такой Протасов?

– Разумеется, нет.

Сиур не допускал мысли, что убийца подписался своей собственной фамилией, но ведь он выбрал почему-то именно ее?

Тина задумчиво смотрела на пыльный ковер, весь в солнечных бликах.