Питер Чейни: Считайте дело законченным

Подойдя к входной двери, Вэллон увидел через стекло важного швейцара в темно-серой форменной одежде и спросил у него:

— Где живет мисс Тсорн?

— Третий этаж, сэр, квартира номер три. Вы подниметесь на лифте?

— Нет, пойду пешком. — Медленно шагая по устланной толстым и мягким ковром лестнице, Вэллон почувствовал, что дыхание его участилось, сердце бьется и всего его одолевает какая-то слабость. Он подумал о том, как хорошо испытывать такие эмоции, но тут же решил, что прежде, чем позволить себе это, ему нужно выяснить многие обстоятельства.

Горничная средних лет открыла дверь на его звонок.

— У меня назначена встреча с мисс Тсорн.

— Войдите, сэр. Я сейчас доложу. Назвать ли мне ей ваше имя?

— Нет, не надо. Это неважно.

В большом холле он сел на стул с высокой спинкой. Через несколько минут одна из четырех дверей, ведущих в холл, открылась и он увидел ее. Он медленно встал со стула и, улыбаясь, не спеша разглядывал ее всю, начиная от маленькой, прекрасно обутой ножки, и кончая пышными каштановыми волосами. Он сказал:

— Ну, вот и я.

Она положила руку на косяк двери, и он залюбовался тонкими, изящной формы пальцами, выглядывающими из кружевной манжеты. Она долго молчала и, наконец, сказала:

— Ну и чудак же вы, Джонни. Теперь вам взбрело в голову прийти ко мне.

Вэллон снова сел, вынул из портсигара две сигареты, зажег их и одну передал ей. Она взяла ее, не сводя с него глаз.

— Ну, так в чем же дело, мистер Вэллон?

Он встал и направился к ней. Она подумала, что куда бы он ни шел и какова бы ни была его цель, он всегда двигался очень вяло и лениво. Он спросил:

— Вы хотите объясниться. Я считаю, что объяснения никогда и ничему не помогают. Я ведь могу нарассказать вам целую кучу всяких историй, а вы можете верить им или не верить.

— Вот уж настоящий англичанин — сказала она. — Вероятнее всего, все что вы скажете будет ложью.

— Да, я тоже так думаю.

Она бросила свою сигарету в пепельницу и обвила его шею руками:

— О, Джонни, какой вы гадкий фокусник! — И начала плакать.

— Почему вы не хотите воспользоваться сегодняшним днем? А хотите, чтобы у вас были распухшие глаза и красный нос, когда мы пойдем вечером обедать.

Она сказала:

— Лучше зайдемте ко мне. — И он последовал за ней в гостиную — большую и прекрасно обставленную комнату.

— Откуда вы знаете, что я пойду с вами обедать сегодня вечером?

— Откуда я знаю, что моя фамилия Вэллон? Видимо мне кто-то сказал об этом. Можно ли мне сесть? — Она кивнула.

— Если хотите выпить, то здесь в буфете стоят бутылки с разными напитками.

— Нет, не хочу, если вы не хотите — Но я все-таки жду объяснений. Откуда вы узнали, что я здесь?

— Это было для меня полной неожиданностью. Я вернулся сегодня утром из Девоншира и на углу Риджент стрит встретил одного янки по имени Страйп. Я встречался с ним во время войны в Японии. И это был как раз тот человек, который поднял и вернул вам ваше кольцо, которое вы выронили из сумочки, выходя из венгерского ресторана. Я рад, что вы не потеряли кольцо. Я разыскал шофера, который отвез вас домой. По счастью, он вернулся на свою стоянку на Риджент стрит. Вручив ему ассигнацию в один фунт, я получил все необходимые мне сведения.

— Что вы делали в Девоншире? Опять какая-нибудь женщина, полагаю?

— А если даже и так, почему бы и нет? Если бы я знал, что вы здесь, у меня никогда не было бы других женщин, и вы это прекрасно знаете.

После некоторой паузы она снова сказала:

— Я все же жду объяснения, Джонни.

Вэллон вздохнул, а она подумала, что никогда в жизни не видела такой красоты, как в его лице, такой улыбки, таких зубов. А кроме того, несмотря на его вялые и ленивые манеры, в нем чувствовался живой ум. Он заговорил:

— Слушай, дорогая, может быть этому и трудно поверить, но это тем не менее факт. Когда я вышел из госпиталя, меня послали в Тинтзин. Я был так уверен, что сейчас же вернусь назад, что даже не счел нужным сказать вам об этом. Когда же я приехал на место, куда меня послали, то я попал в такую переделку, о которой рассказывать не имею права.

— Вы имеете в виду какую-то женщину, о которой не желаете говорить?

— Хотите верьте, хотите нет, но это была отнюдь не женщина, а работа, и притом очень серьезная. Я был тяжело ранен и попал в госпиталь. В первые пять дней я вообще был без сознания, а затем в течение долгого времени очень тяжело болел. Ни написать вам, ни позвонить по телефону я не мог. А когда я, наконец, смог с очень далекого расстояния позвонить вам, мне ответили, что вы уехали, не оставив адреса. Было ли это хорошо с вашей стороны?