Елена Арсеньева - Твой враг во тьме

– Пятнадцать тысяч долларов?! – повернулся к ней Дмитрий. – Откуда взялась эта сумма?

– В почтовом ящике и правда было письмо. Я его сама видела, Марина показывала. Листок, отпечатанный на компьютере, – подробный перечень условий. На добывание денег дается всего два дня. Что-то у них с Виктором есть, конечно, но тысяч двенадцать остается добавить. Еще много! Завтра утром она приедет, начнет обзванивать знакомых, в ломбард вещи понесет. И под залог в банке, говорят, взять можно. Только там недвижимость нужна, но Марина готова дом в Доскине заложить, в крайнем случае – квартиру.

– Да она что? – Дмитрий вскочил. – Ее же надуют! Отберут деньги – и поминай как звали! Обязательно надо обратиться в милицию, в конце концов, и там тоже нормальные люди есть!

– Боюсь, сейчас Марине этого не докажешь, – уныло сказала Александра Герасимовна.

– И все равно, – не унимался Дмитрий. – Разве можно решаться на такое без подстраховки? Вообще это может быть подставка, розыгрыш?

– Н-ну уж! – вскинула голову старушка. – Кто же мог узнать о Лёлином исчезновении? А главное… Я, например, склонна им поверить.

– Почему?

– Некоторые детали выглядят очень достоверно. Например, они пишут в подтверждение своих слов, что Лёля была одета в джинсы, футболку и кроссовки, а увезли ее на черном автомобиле марки «Дюранго». Ну как, убеждает?

Дмитрий снова опустился на лавочку.

– Я одно знаю: Марина Алексеевна не должна участвовать в этом одна.

– А это первое и непременное условие, – тихо сказала Александра Герасимовна. – Если рядом с ней увидят хоть одного человека, никто не подойдет. Похитители уберутся восвояси. Ну и всякие разные вещи в таком случае грозятся сделать.

– С Лёлей?

Она кивнула.

– О господи… – Дмитрий сжал ладонями голову. – Может быть, если бы я не появился сегодня с этим проклятым Серегой… Может быть, она поверила бы мне, рассказала бы, мы бы что-нибудь придумали… А сейчас ведь ни за что не скажет, ни за что!

– Марина-то? – пробормотала Герасимовна. – Это точно! Марина тебе не скажет. Но ничего. Я тебе скажу.

Ай люли-люли-люли,

Прилетели голуби.

Прилетели, прилетели,

Крылышками пошумели…

Лёля проснулась мгновенно, как от толчка. Сразу вспомнилось все, что было с ней. Напряглось тело, готовое вскочить, бежать, может быть, драться… Но ей удалось удержать себя на месте, не открывать глаза, а так и лежать неподвижно, вслушиваясь в мальчишеский хрипловатый голос, который неровно пел где-то рядом:

Солнце в красных сапогах,

В позолоченных серьгах,

Как по синю небу ходит

И луну под землю сводит…

Может быть, тот, кто поет, не видит Лёлю? Ведь ночью она зарылась в сено с головой, надежно замаскировалась. Если бы увидел, уж точно поднял бы шум.

Лёля чуть раздвинула ресницы, но ничего не увидела, кроме дрожащих сухих травинок. И вдруг что-то задышало совсем близко, обдав теплом лицо. Лёля испуганно открыла глаза – и испустила вопль, увидев прямо перед собой маленькую мохнатую мордочку с влажным носом и косящими глазами. Вскинулась – и снова закричала от резкой боли, рванувшей спину.

Что-то шумно порскнуло прочь, словно вихрь по сеновалу прошел. Лёля села, суматошно озираясь, но ничего не увидела, кроме сена. Неужели померещилось? Но вот эта боль в спине отнюдь не померещилась. Кожу будто железными когтями драли…

А ведь и правда – железными. Там, в трубе, Лёля зацепилась за острые концы прутьев. Вгорячах не заметила боли, а спина небось была изрядно поцарапана. Рубаха прилипла, вот и…

Что-то зашуршало, Лёля сжалась в комок, но тут же отвела руки от лица и во все глаза уставилась на странное явление. Прыгая по щелястым доскам, к ней приближался козленок – совсем махонький, тонконогий, серенький. Подскочил, с прежним невинным любопытством заглянул в глаза, ткнулся мягкими губами в ладонь.

Лёля перевела дыхание и невольно улыбнулась. Прикосновение было таким теплым и трогательным!

– Ах ты, миленький, – шепнула, осторожно, одним пальцем поглаживая нежную курчавую голову козленка, на которой еще не было и намека на рожки. – Ах ты, серенький… жил-был у бабушки серенький козлик, да? Это про тебя песенка? А где же твоя бабушка?

– Бабуля еще спит, – ответил чей-то голос, и Лёля с новым воплем отпрянула от козленка, закрыв лицо руками. Она совсем забыла, что на сеновале был кто-то еще. Не козленок же пел!

– Тише! – испуганно шепнул голос. – Ты чего так кричишь?