Миньон Эберхарт - Две богатеньких малышки

Они немного поболтали, и Дуг изъявил желание отправляться домой. Коррина приняла его предложение поехать с ними на такси, так что Дуг и Эмми подвезли ее к самому дому. Квартира Коррины располагалась в элегантном, консервативном и на вид невероятно дорогом здании на Парк-Авеню. Дуг проводил Коррину до самого парадного, хотя вышколенный швейцар и подбежал к машине, чтобы открыть дверцу.

Когда Дуг вернулся, Эмми сказала:

– Коррина, должно быть, зарабатывает уйму денег. Квартиры в этом доме стоят целое состояние!

– Не знаю, – сказал Дуг. – Она хорошая актриса. Когда учит роль, конечно.

Вернувшись домой, Эмми снов подумала о том, что юный Томас прав: они все изменились. Особенно Джастин. В нем уже не было прежней легкости и шарма, а на лице, едва ли не за одну ночь, появились тонкие морщинки. Изменился и Дуг; мог ли он не измениться? Он упал духом, стал серьезен и печален, и был явно очень признателен Эмми и Джастину, когда они приглашали его к ужину.

Сэнди тоже стал другим. Он реже стал заходить к ним, а когда заходил, то большей частью отмалчивался – впрочем, Эмми и Джастин тоже не были настроены на легкую болтовню. Конечно: ведь Сэнди проиграл свой первый серьезный процесс. Он-то, наверное, с самого начала чувствовал, что ввязался в заведомо проигрышное дело. Скорее всего, он и не взялся бы защищать Диану, если бы не святая уверенность Эмми в том, что ее сестра невиновна...

Все изменились. Словно легкое облачко, нависшее над ними, превратилось в огромную зловещую черную тучу, отрезавшую их от привычного мира...

Накануне Дня Благодарения Диана позвала Эмми к себе. "Она хочет тебя видеть" – сказал Дуг. Наверное, в глазах у Эмми мелькнул страх, потому что Дуг поспешно добавил: "Все не так уж плохо. Тебе скажут, куда идти, что делать, и Диана выйдет к тебе. Вы поговорите, и никто не будет нависать над вами и подслушивать. Диана держится молодцом, вот увидишь".

Джастин выразил твердое намерение ехать с Эмми:

– Я не пойду к Диане; меня она не звала. Я просто подожду тебя в машине.

– В какой машине? – удивилась Эмми.

– В такси, конечно. Сейчас же и закажу.

Когда Эмми сказала, что они могут прекрасно добраться поездом, Джастин вспылил:

– Все ваша вансейдемовская прижимистость! На что тебе эти деньги, что ты будешь с ними делать? Завещаешь школе для кошек?

Эмми подавила в себе желание объяснить Джастину, что если бы не вансейдемовская прижимистость, они не жили бы сейчас в такой роскоши; вместо этого она мягко ответила, что дома для кошек ее не интересуют.

– Я сказал не "дом для кошек", а "школа для кошек", – проворчал Джастин. – Это гораздо актуальней.

Эмми решила прекратить дискуссию и молча направилась наверх, но из холла донесся сварливый голос Джастина:

– У твоей матери был "Роллс-Ройс" с шофером!

Эмми обернулась:

– Джастин, ты должен понимать, что времена изменились.

– Уж понимаю, – буркнул Джастин. – Особенно когда нужно кого-то задобрить, чтобы всего-навсего заказать такси... Нет-нет, Эмми, я не жалуюсь! Я так, к слову...

Оказавшись в своей комнате, Эмми решила надеть костюм, купленный тем самым майским днем, когда они с Дианой прогуливались по Пятой Авеню и она, Эмми, заразилась от сестры приступом мотовства. С того самого момента наряд висел в шкафу; но она почему-то чувствовала, что надеть его на свидание с Дианой, приговоренной к пожизненному заключению, – это правильно, хотя на первый взгляд и дико.

Эмми надела платье и пальто – темно-коричневые, но с розоватым оттенком, напоминающим ей осенние листья; взяла коричневую сумочку из крокодиловой кожи и спустилась к Джастину. Тот вставил в петлицу красную гвоздику – впервые после ареста Дианы. Значит, он тоже боится и подстегивает себя, подумала Эмми.

Дорога была прекрасной. Они мчались по широкому шоссе, мимо осеннего леса; время от времени вдоль обочин мелькали сельские пейзажи. В воздухе витал горьковатый дымок: сжигали листья. Небо было лазурным, и ярко светило солнце.

Джастин, верный своему обещанию, остался в машине, и Эмми пошла в тюрьму одна. С формальностями было быстро покончено; трудней всего оказалось ожидание. У Эмми мучительно пересохло горло; но, когда Диана села по другую сторону разгороженного сеткой длинного стола, Эмми поняла, что Дуг говорил правду: ее сестра держалась молодцом!

– Костюм великолепен! Я так и знала! Привет, Эмми!

– Привет... – прошептала Эмми.

Диана выглядела и вела себя так, словно тюрьма – это забавное приключение, которое вот-вот подойдет к концу. Ее волосы лишились золотистого оттенка, над которым всегда трудился ее парикмахер, но остались мягкими и пушистыми и по-прежнему красиво обрамляли ее лицо. Естественный, обыденный облик Дианы поразил Эмми настолько, что она едва сдерживала слезы.