Марина Серова - Нет человека – нет проблем!

— У меня к вам вопросы касательно Феофанова Виктора Арсентьевича, — сказала я, откидываясь на стуле. — У нас есть серьезные доказательства того, что ваш муж организовал покушение на вашего любовника, а также совершил ряд других преступлений.

Мои слова вызвали у Варвары состояние, близкое к обмороку. Рот ее округлился, глаза расширились. То бледнея, то краснея, она чуть слышно пролепетала:

— Этого не может быть.

— Очень даже может, — с серьезным видом кивнула я. — Что вы об этом знаете?

— О чем? — с недоумением проговорила она испуганно.

— Советую сотрудничать, иначе вы можете оказаться на скамье подсудимых рядом с мужем, — припугнула я Варвару.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, — пролепетала она срывающимся голосом.

«Еще немного, и прольются слезы», — подумала я, а вслух сказала:

— Постарайтесь собраться и вспомнить, с кем общался ваш муж в последние дни. Может быть, вы слышали какие-нибудь подозрительные разговоры?

Варвара словно не слышала ничего.

— Все, что вы говорите, — какая-то ерунда, — перебила меня она. — Костя не мог совершить покушения. Просто дичь какая-то. Он другой. Он бы так не сделал.

Не успела я продолжить допрос, как зазвонил сотовый Мочаловой. Она взглянула на номер звонившего, извинилась и сказала:

— Попрошу перезвонить.

Но звонивший не позволил от него отмахнуться. От его слов Варвара изменилась в лице. До меня долетали отдельные фразы, состоявшие на пятьдесят процентов из мата, а на остальные пятьдесят из обычных ругательств.

— Ну что я еще должна сделать, чтобы ты меня простил?! — воскликнула Варвара в отчаянии. Последовало продолжительное молчание. Она слушала ответ, а я старалась уловить смысл разговора по отрывочным репликам. Звонил ее муж, несомненно. На разговор его сподвиг мой визит.

— Давай ты вечером придешь домой, и мы спокойно поговорим. Я сейчас не одна и не могу разговаривать, — попросила она собеседника. — Я… — Разговор оборвался. В лице Варвары читалось отчаяние и страх.

— Может быть, вы все-таки уделите мне немного времени? — подала я голос со своего места.

Варвара вздрогнула:

— Да, конечно.

— Ответьте мне, почему вы полагаете, что ваш муж не мог «заказать» Феофанова? — спросила я, выделяя каждое слово.

— Потому что он может сделать кое-что похуже, — вздохнула она печально и посмотрела в сторону, на столик с медицинскими инструментами. — Если он разведется со мной, я в буквальном смысле окажусь голой на улице. У меня ничего своего нет. Виктор же может остаться без работы. Муж позвонит своим друзьям, и того вышвырнут с работы, как паршивую собачонку.

— Почему же он этого не сделал? — поинтересовалась я.

— Потому что он сказал мне, что я во всем виновата, а Виктор обычный кобель и его не интересует, — ответила она, посмотрев мне прямо в глаза. — Все зло он срывает на мне. Начался сплошной ад!

Я не испытывала к ней сочувствия, однако в словах Мочаловой была доля истины. Ее муж не походил на человека, который чуть что — сходит с ума от ревности. Скорее, он выглядел как человек, очень дорожащий собственной шкурой. Поняла я это по началу нашего разговора с ним, по его реакции. Когда я сказала, что дело касается любовника его жены, он удивился — не более. Не было возмущенных криков: «Как вы смеете говорить о моей жене такое! Немедленно вон!» Действительно, Мочалов заволновался, узнав, в чем его подозревают. Из слов Варвары я поняла, что муж, благодаря ее измене, получил возможность шпынять ее при каждом удобном случае, угрожая справедливым возмездием. Осталось проверить записи телефонных разговоров, чтобы подтвердить свою догадку, что Мочалов будет долго тянуть с разговором со своими сообщниками или ездить с ними на встречу лично, если таковые имелись на самом деле. Поняв, что дальнейшая беседа с Варварой бессмысленна, я попрощалась с ней и отправилась прямиком к тете Миле перевести, так сказать, дух в родных стенах, а заодно узнать, что раскопал Юзер. По пути позвонила домой Зеленову, фигуранту дела о наркотиках, что вел Никита. Его телефон не отвечал. Что ж, перезвоню позже.

Когда я вошла в тетину квартиру, то с порога услышала грубый прокуренный голос, принадлежащий типичному отморозку:

— Эй, сучка, не шевелись, или я выпущу тебе кишки!

Рука метнулась к револьверу в кобуре под мышкой. В следующее мгновение я расслабилась, поняв, что это телевизор. Из гостиной зазвучала тревожная музыка, и невидимая мне женщина закричала. Разувшись, я вошла в гостиную. Смотревшая телевизор тетя, вскрикнув, обернулась на звук открывающейся двери.